Она адвокат, а не мать.
Она умная, даже талантливая женщина. Ей раньше все легко удавалось, само шло в руки. Ее отец и дяди всегда поражались, с какой быстротой она схватывала самую суть сложных хитросплетений закона, как будто родилась с этим знанием. Она обычно легко находила выход из самых сомнительных ситуаций. Но здесь, на острове, с детьми и Хэнком у нее ничего не получалось. Она не понимала детей и совсем уж не понимала Хэнка. И дело было не только в том, что она не умела готовить. Эта ее неспособность как бы символизировала все, чего ей не удалось понять.
Дети совершенно не знали, что такое распорядок дня, они жили по своей схеме, всячески расстраивая любые планы Маргарет. У нее совершенно не оставалось времени для себя. Ей не удавалось побыть одной и пяти минут. Она часто думала о том, что матери – удивительные создания. Как они вообще что-то успевают делать?
Не успела она об этом подумать, как раздался плач Аннабель. Маргарет перешла маленький бассейн и взяла с камня мыло, которое грозило уже превратиться просто в горошину. Малышка кричала: «Мама!»
Маргарет попыталась намылиться почти исчезнувшим куском.
Аннабель все плакала и плакала.
Маргарет мылась, пытаясь убедить себя, что Лидия с сестрой и все будет в порядке. Она промыла волосы и нырнула. Но даже под водой она слышала детский плач. Наконец она вышла на берег, вытерлась и тоже натянула на себя фланелевую ночную рубашку, правда, она была ей коротка и тесновата в груди, но зато она была чистой и крепкой.
– Моя маленькая птичка, – закатывая рукава до локтей, бормотала Маргарет, обходя камни.
Малышка вопила и била Лидию ногами, чтобы вырваться, но, увидев Маргарет, сразу перестала брыкаться и закричала:
– Мама!
Лицо Лидии заметно побледнело.
Маргарет, протянув к Аннабель руки, сказала:
– Дай мне, я ее возьму.
Лидия взглянула на сестру, которая опять стала извиваться в ее руках и вопить так, что начала икать:
– Ма-а-а-ма-а!
Девочка передала ребенка с таким лицом, как будто сердце вырвала из груди, повернулась и побежала прочь.
– Лидия, подожди, пожалуйста! – закричала Маргарет с малышкой на руках. – Извини, я все понимаю, но...
Девочка, как будто не слыша ее, шла не останавливаясь, пока не скрылась за деревьями на другой стороне поляны.
Маргарет стояла и еще долго смотрела ей вслед, туда, где она скрылась за деревьями. Она не переставала спрашивать себя, как может по-настоящему умная и образованная женщина устраивать такой бедлам во всем, за что ни возьмется.
Она посмотрела на Аннабель. Та спала глубоким сном, свернувшись у нее на руках.
Материнство свалилось ей как снег на голову, и, разумеется, ни ум, ни образование не могли тут помочь.
Мадди проснулся от того, что кто-то стучал по его бутылке. Он провел по лицу рукой, стряхнув окончательно сон с усталых глаз, и посмотрел вверх, на пробку. Если бы ему когда- нибудь дали три желания, то он бы первым делом поставил себе дверь с замком. Мадди свесил ноги с дивана, колокольчики на туфлях звякнули. Он встал и потянулся.
– Мадди! – донесся до него громкий шепот. – Ты спишь?
Джинн сложил руки рупором и крикнул:
– Нет, хозяин!
Пробку вынули, и исполинский голубой глаз появился в отверстии.
– Ты выходишь?
– Да, хозяин, как только ты отодвинешься.
– Я понял. – Глаз мигнул и убрался. – Так?
Ноги Мадди оторвались от ковра, и через секунду он уже вылетел в облаке волшебного дыма на поверхность. Как только пурпурный туман рассеялся, джинн увидел, как его хозяин с любопытством смотрит в горлышко бутылки, пытаясь разглядеть, что там внутри.
– Что там у тебя есть?
– Ты хотел бы посмотреть?
Теодор отвел глаза от бутылки, и Мадди понял, как сильно маленький хозяин хотел бы увидеть, что внутри.
– А можно?
Мадди опустил руки, скрещенные на груди. Пусть Аллах простит его за нарушение
