быть первой!
– Я беру вас обоих к себе, на мыс Игл.
– На другой конец острова?
– Ну да.
– А почему?
– Вот так-так! Ты что же, не хочешь поехать со мной, малышка? Не хочешь, чтобы я рассказал тебе истории о великих шотландцах и научил тебя ловить форель руками? – Фергюс открыл дверь. – А ну-ка, пригнись, малышка!
Девочка припала к его шее, и он внес ее в комнату; Грэм сидел на кровати, натягивая чулки и ботинки.
– Фергюс!
Сорвавшись с места, Грэм бросился к ним, но зацепился за шнурки и грохнулся на пол. Фергюс рассмеялся:
– Смекалистый мужчина первым делом шнурует ботинки, а потом уже бегает в них, сынок.
– Грэм не смекалистый, – бросила Кирсти.
– Неправда! Я смекалистый! Я знаю, сколько будет пятью пять, и про то, что пауки живут только один год, а омары не красные, пока их не сваришь.
Фергюс взглянул на Грэма:
– Сразу столько всего, сынок? Неужто это все умещается в твоей маленькой головке?
Кирсти потянула Фергюса за ухо:
– Спусти меня вниз!
Он присел, и девочка спрыгнула на пол, вытянув руки перед собой и сдвинув лодыжки покрепче – на удачу.
– Его голова уже набита до краев всякой всячиной, Фергюс. Там совсем не осталось свободного местечка, чтобы выучить хоть что-нибудь еще.
Грэм посмотрел на нее хмуро:
– Чертовка!
– Молокосос!
– Рыбья морда!
– Вонючка-скунс!
Кирсти было сейчас наплевать, как он ее обзывает. Зато она знала кое-что, чего он не знал. Взглянув на Фергюса, девочка сказала:
– Его голова так набита, что ты уже не сможешь ничему научить его. Так что придется тебе оставить его здесь.
Грэм ухватился за громадную руку Фергюса:
– Куда вы собираетесь?
Кирсти вздернула подбородок:
– На мыс Игл. Фергюс научит меня ловить форель.
– Я тоже хочу поехать.
– Тогда собирайся живее, сынок.
Грэм помчался укладываться, а Фергюс все подшучивал над ним, так же как раньше над Кирсти, из-за того что он растет слишком быстро.
Кирсти не хотелось уезжать. Они ведь только ночью приехали. Зачем же им теперь уезжать так быстро? Она вяло потащилась к кровати и вытащила из-под нее чемодан, с маху опустила его на матрас и открыла. Мамино зеленое платье так и лежало свернутое возле подушки – никчемным бесформенным комом.
Внезапно Кирсти почувствовала, что снова вот-вот заплачет. Девочка отвернулась от Грэма и Фергюса и несколько раз глубоко вздохнула. Где-то в уголке ее сознания гнездились сомнения, не рассердила ли она папу, когда заплакала вчера ночью и когда не разрешила той девушке-змее надеть это платье.
Кирсти опустила глаза, глядя на свои туфли; ей страстно захотелось быть другой. Ей хотелось, чтобы в душе ее не было этой вечной неразберихи. Ей хотелось бы не плакать... никогда. Ей хотелось бы быть как те девочки в школе, у которых были папа и мама, и они к ним приезжали, и привозили им подарки, и говорили им, как они соскучились без них.
Ее отец приезжал в школу только тогда, когда они плохо вели себя. Хорошее поведение никогда не приносило Кирсти желаемого. Как бы хорошо она ни вела себя, это не вернет ей ее маму и не сделает так, – чтобы папа захотел быть с ней рядом.
– Давай собирайся, малышка! Смотри, Грэм уже почти готов. Если ты не поторопишься, он тебя перегонит.
Кирсти так и подскочила; она быстро уложила свои вещи и зеленое платье. Девочка собралась моментально, запихав в чемоданчик все, что оказалось под рукой.
