Она с удовлетворением заметила, как трое игроков отодвигаются от стола вместе со своими стульями. Ник наконец приоткрыл рот. Видимо, он начал приходить в себя.
— Эллис… — прохрипел он.
— Я, Задница. Выиграл еще какое-нибудь пари?
— Ага, Задница, — подначил кто-то еще. — Хочешь поставить на то, что выберешься живым из заведения Джозефа?
— Не ставь на это, — предостерегла она его, судорожно соображая, что же теперь делать, когда он загнан в угол, а все подначивают ее. Как это она не замечала раньше, какой он костлявый? Неужели у него всегда были эти линялые тускло-серые глаза? В сравнении с Грегори он был серым недомерком.
— Эллис, — опять прохрипел он, — могу я… — ему пришлось сделать паузу, чтобы проглотить ком в горле, — угостить тебя пивком?
— Не знаю, поймешь ли такой намек. — Она сдернула с него шляпу и вылила пиво из прихваченной кружки ему на голову.
Моргая и отплевываясь, он отодвинул назад свой стул, а кто-то сзади, из-за ее спины, услужливо протянул ей еще одну кружку.
— Вот тебе еще один намек, — сладко пропела она, опрокидывая на его голову и вторую порцию пива.
Сзади возникла третья кружка, и она протянула за ней руку. Однако взять не смогла. Подавшая ее рука крепко держала кружку. Эллис обернулась и уставилась в голубые глаза.
— Грегори!
Ник воспользовался моментом и вскочил со стула, матерясь и замахиваясь кулаком. Эллис увернулась, а Грегори, поймав его кисть своими стальными пальцами, резко и сильно вывернул ее. Ник завопил от боли, колени у него подогнулись.
— Если ты не дурак, Задница, то поблагодаришь мисс Эллис за два пива, которыми она тебя угостила, — бросил Грегори, продолжая выворачивать его руку и вынуждая его опуститься на колени. — Вот молодец! У настоящих леди просят прощения, стоя на коленях.
Безуспешно пытаясь достать Грегори свободной рукой, Ник заскрипел зубами:
— Сукин сын!
— Не то. Поблагодари Эллис. Очень вежливо. — Грегори усилил нажим.
— Спасибо, Эллис! — Ник завопил, как койот.
— Бис! — крикнул кто-то от стойки.
— Спасибо, Эллис!
— Бог любит Троицу. — Эллис опрокинула третью бутылку на его голову.
— С…спа…сибо… Эллис.
Она посмотрела в спокойные голубые глаза своего союзника, отпустившего наконец Ника.
— Благодарю, Грегори.
— Рад стараться, мисс Эллис, — коснулся он пальцем своей шляпы.
Пошатываясь, Ник поднялся на ноги, растолкал зрителей и, матерясь последними словами, устремился к выходу.
Только сейчас Эллис увидела, что таверна битком набита. Казалось, стычка привлекла все население города. Были здесь Генри и Ширли, доктор Смит и его медсестра, ухажер Ширли — водитель грузовика, почтмейстер, продавцы из бакалеи, парни с заправочной…
Все они окружили ее, пожимали ей руку, хлопали Грегори по спине, плечам.
— Я засняла все на пленку! — крикнула Ширли, подымая видеокамеру. — В цвете, со звуком и с перцем!
— Заведение угощает всех! — объявил Джозеф.
Радостно колготясь, толпа ринулась к бару, отдавая должное щедрости хозяина. Эллис снова взглянула на Грегори.
— И что это ты делаешь в городе?
— Заправлялся и менял масло перед выездом в Сиэтл. Мимо пробежала Ширли, сообщила новость, и я последовал за толпой любопытных.
— Ты был… великолепен.
Грегори пожал плечами.
— Он обязан был заплатить за то, что сделал с тобой. Ты держалась молодцом, но мне захотелось поставить его перед тобой на колени.
— Сама бы я никогда не смогла сделать такое.
— По-своему ты добилась не меньшего эффекта, Эллис. После первого пива, которым ты его «угостила», ему уже не восстановить своего достоинства. — Он ухмыльнулся. — Зад Таракана. Вряд ли ему удастся отделаться от этого прозвища.
— Не знаю, как и благодарить тебя.
Улыбка исчезла с его лица.
— Еще как знаешь.
— Я не могу изменить своего отношения к браку и связанным с ним обязательствами, Грегори. Оно неизменно.
— Мое тоже, — отпарировал он. — Если бы ты все-таки забыла о брачных обязательствах.
— Ни за что.
—…Мы могли бы оставаться друзьями еще шесть месяцев.
— Мы уже гораздо больше, чем просто друзья. — У нее чесались руки, так хотелось ей вылить на него целое ведро пива.
— Тогда я уезжаю.
— Уезжай. Пусть и следа твоего не останется на ранчо, когда я приеду.
— Так и будет, можешь мне поверить.
Она отвернулась, чтобы не расплакаться у него на глазах, чтобы не видеть, как уходит из таверны и из ее жизни этот человек.
Он выполнил свое обещание и уехал к ее возвращению на ранчо. Она думала, что почувствует облегчение, но уныние вытеснило все чувства.
Даже Маргаритке передалось ее состояние, когда Эллис кормила и поила ее тем вечером. Мрак же повеселел, словно понял, что конкуренция ему уже не грозит. Он снова был жеребцом-королем и демонстрировал хорошую физическую форму.
Эллис даже подумала, не прикрыть ли попоной его прелести. Не хватало, чтобы каждый день он столь образно напоминал ей о Грегори Маршалле.
Однако оставался еще Сайрус. Конь Грегори наводил ее на жгучие воспоминания и вообще на мысли о нем — как он сидел в седле, как заботился о Фрэнке, каким бесстрашным и благодарным был в таверне. Он унизил Ника так, как самой ей ни за что не удалось бы.
Теперь Фрэнк уже не приедет на ранчо, и Грегори, наверное, сожалеет об этом. Эллис совсем расстроилась.
Ночью зазвонил телефон, она поспешила схватить трубку, думая, что звонит Грегори. Сердце у нее застучало, ладони стали мокрыми. Подняв трубку, она едва вымолвила:
— Алло?
— Привет, девочка. Ты, похоже, прогнала Грегори, он и слышать не хочет ни о тебе, ни о ранчо. Ты спятила или как?
— Я его не прогоняла. Он сам решил уехать. Если подумать, мудрое решение.
— Мудрое, да? — фыркнул дед. — За всю свою жизнь не слышал большей глупости. Не нравится мне, что ты осталась там одна.
