— Куда?
— Белые прорвали оборону в районе Курска. Моральный дух никуда не годится, войска бегут, так что Политуправление нуждается в агитационных резервах. Летучку придется оставить здесь, но ничего, вам дадут купе, а на месте найдете себе какой-нибудь транспорт. — Он передал Климу бумагу: — Держи направление. В ЧК я позвонил, там девки будут до шести в канцелярии сидеть. Принеси им трудовые книжки своих людей — они выдадут разрешения на выезд. В Курске вас ждут.
Клим побледнел:
— А ты?
— Я тоже на фронт еду, но не с вами — у меня поезд через два часа. — Осип стиснул его ладонь: — Не предавай нашу революцию! Будешь разговаривать с солдатами, напоминай им постоянно, что Красная армия непобедима, что если белые скинут нас, то восстановят царизм и вернут помещиков, а рабочих накажут за бунт. Пусть помнят, что мы все-таки создали первое в мире рабоче-крестьянское государство…
7
Осип заглянул к Любочке в столовую:
— Иди сюда — потолковать надо.
Она вышла в коридор, держа в руках кофемолку:
— А мы раздобыли настоящий кофе! Понюхай.
Осип покорно вдохнул кофейный аромат, нечаянно дунул, и черно-коричневый порошок измазал Любочкино платье.
— Прости, ради бога… — сконфузился Осип.
Она стряхнула с себя кофейную крошку:
— Ничего. Мы теперь богатые — мне десять фунтов этого добра привезли. Я тебя сейчас угощу.
Осип покачал головой, взял ее за руку:
— У меня просьба, обещай, что выполнишь. Мишка, сын мой… и родители… ты проведай их, сделай что надо: хлеба дай… может, денег…
Любочка смотрела на него, сдвинув брови.
— Что ты задумал?
— Я ухожу на фронт.
— Когда?!
— Сейчас.
8
Любочка побежала домой как была — прямо с кофемолкой. Слезы текли по щекам, сердце колотилось. Упасть бы сейчас посреди дороги и умереть… Она то ругала Осипа последними словами, то вспоминала, как он крепко обнял ее на прощание:
— Не поминай лихом, Любовь Антоновна. Ты пиши мне… Я ждать буду.
Что она ему наговорила? Что-то страшное: что он разлюбил ее, что он готов сбежать от нее под пули… И пусть катится к дьяволу, если желает…
На ее крики сбежалась вся кухня. Осип смотрел на Любочку, страдая:
— Ты должна понять: нельзя в такое время думать только о себе!
Она-то как раз думала не о себе, а о ребенке, который наверняка останется сиротой. Осип не вернется — Любочка знала это наверняка.
На крыльце теремка она столкнулась с Саблиным: он был сам на себя не похож в солдатской шинели и с заплечным мешком.
— Ты куда собрался?
Саблин явно не ожидал встретить ее. Он приподнял фуражку:
— Я уезжаю на фронт, Любовь Антоновна…
Она отступила на шаг и больно ударилась о перила.
— Да вы что, с ума все посходили?! Тебе же нельзя, ты…
Она не успел договорить — калитка скрипнула, и во двор влетели Нина и Клим.
— Варфоломей Иванович, ступайте, мы сейчас вас догоним.
Любочка потерянно переводила взгляд с одного лица на другое:
— Объясните, что происходит!
Клим мягко взял ее за плечо:
— Пойдем…
Они вошли в дом, потом в ее залитую вечерним солнцем комнату. Любочка поставила кофемолку на стол, где были разложены недошитые пеленки.
— Нинина трудовая книжка у тебя? — спросил Клим.
— Да.
— Она лежит в конторе столовой?
— Нет, здесь. — Любочка показала на сейф, в котором некогда хранились бумаги, оставленные Климу в наследство. — Столовые часто грабят, поэтому я на всякий случай…
— Отдай мне ее, пожалуйста! — в нетерпении воскликнула Нина.
Любочка в упор посмотрела на нее. Жалобная, ненатуральная улыбка кривила Нинины губы, по горлу то и дело проносилась судорога.
— Ты что, уволиться решила?
— Нет… То есть…
Ярость захлестнула Любочку:
— Я ничего вам не дам, если вы не объяснитесь!
— Мы хотим уехать из Нижнего Новгорода, — сказал Клим. — Поэтому Нине нужна трудовая книжка. Без нее нам не дадут пропуск в ЧК.
— Саблин тоже едет с вами?
— Да. Помоги нам!
Любочка поняла: они хотели сбежать из Совдепии. Она обхватила себя за локти. Как эти люди смеют просить ее о чем-то?! Она дала им кров, работу — все на свете, а теперь они оставляют ее одну, беременную, только что брошенную мужем.
— Вы издеваетесь, да?!
Любочка вопила, не помня себя; запустила в Клима кофемолкой — она ударилась о стену, кофе рассыпался по ковру.
— Ты обещала мне помочь с ребенком! — кинулась Любочка к Нине. — Как можно быть такой неблагодарной?! Что молчишь?!
— Я все равно не останусь.
— Останешься! Никакой тебе трудовой книжки!
— Любочка, давай по-хорошему… — начал Клим.
— А то что? Вы меня убьете, чтобы ограбить мой сейф? Давайте! Нинка пусть держит, а ты мне горло перережешь — вон ножницы прекрасно подойдут! Куда уж мне с вами, с двоими, справиться! Только ключ я вам все равно не отдам.
Клим вздохнул, подошел к сейфу и опрокинул его на ковер. Потом нажал на дно и оно
