Келдыш взял ее руку обеими ладонями, сжал, легонько встряхнул:
— Где бы ты не была, выбирайся оттуда! Возвращайся! Ты меня слышишь?
Агата почувствовала, как ее пальцы вцепились в твердую горячую руку, как ее с силой потянули — вперед, вперед… из вертикального пике со ждущей золотой воронкой… из темных бесконечных запутанных туманных коридоров…
Из невозвращения.
Вода казалась просто ледяной. По коже сразу побежали мурашки.
— Ну как, хорошо выспались? — поинтересовался Келдыш. Агата заметила, что он сразу же выпустил ее руку — неужели ему так противно ее касаться?
— Х-холодно как! — она ногой подцепила пробку, и вода с шумом пошла из ванны. Когда Агата поднялась, Игорь молча набросил ей на плечи большое полотенце.
— Спасибо, а з-знаете, в Кобуци что-то вроде корроз-зии или как п-правильно… эрозии? Я увидела с-сверху…
— Идите переоденьтесь, — перебил ее Келдыш. — Можете одновременно рассказывать, но для начала хотя бы вытритесь. У вас губы просто синие.
Трясясь от холода, Агата переодевалась и рассказывала ему через приоткрытую дверь раздевалки. Келдыш сидел боком на краю ванной, покачивал ногой и слушал. Задавал уточняющие вопросы: с какой примерно высоты видела, какого цвета дно котлована, не замечала ли какого-нибудь движения вокруг или признаков жизни…
Даже когда по коридору разлетелось эхо торопливых шагов Осипенко, спрашивать не перестал. Хотя Нона попыталась заткнуть его с самого порога:
— Ловец, вы вмешиваетесь в дела не вашего уровня доступа!
Келдыш лениво улыбнулся.
— Неужели секретность даже выше этого? — он показал на вышедшую из раздевалки Агату. «Секретный проект» похлопал на него мокрыми ресницами и сказал им обоим:
— Наверное, в Кобуци надо организовать аэросъемку.
— Аэросъемку? — автоматически повторила Осипенко, и Агата тут же засомневалась:
— Или это как-то по-другому называется? С самолета-вертолета. Когда стоишь рядом, на земле, не видно… масштабов.
— Масштабов чего?
— Разрушения.
Осипенко махнула рукой на статус секретности и вновь попыталась построить Ловца.
— Я же вам говорила — объект должен просыпаться сам! Почему вы пытались ее разбудить?
— У Агаты есть имя, — сухо сказал Игорь. — Зовите ее по имени.
— Да какая разница!
— Разница есть. Именуя ее «объектом», вы абстрагируетесь, перестаете видеть в ней человека. Агата — человек, еще даже не взрослый, а не… лабораторная крыса. И сегодня она не могла проснуться. Как часто это случается?
— Что? О чем вы говорите?
— Ясно. Просмотрите видеозапись и показания приборов. Ваше счастье, если такое случилось в первый раз. Скверно, если вы этого не замечали раньше. И совсем преступно — если вы все замечаете и умалчиваете. Идемте, Агата.
— Куда «идемте»? Я же ее еще не расспросила!
— Все вопросы, которые бы вы могли ей задать, я уже задал, они тоже записаны, пользуйтесь. На сегодня ваше время истекло! До свидания.
— До свидания, — скрывая улыбку, Агата вышла за Келдышем. Они молчали, шагая по коридору. Сзади тоже царила тишина — то ли Осипенко не могла найти слов от возмущения, то ли действительно кинулась анализировать показания приборов.
— Зачем вы ее злите? — спросила Агата уже в машине. (Но как же здорово это у него получается!). — Еще наябедничает Констанцу, вас вообще в ИМФ не пустят.
— Вы правы, конечно, но удержаться просто выше моих сил, — пробормотал Келдыш. — Наверное, мне и впрямь уже нужно принимать эти ваши… успокоительные ванны. Расскажите про коридоры еще раз.
Агата рассказала. Поколебалась и добавила:
— Я и правда первый раз не могла проснуться. Может, как раз из-за этих коридоров — они мне тоже снятся впервые. Наверное, надо было попробовать открыть какую-нибудь из дверей…
— А вам хотелось?
Агата помотала головой.
— Ну и не надо, — подытожил Келдыш, — считайтесь и со своими желаниями. Может, это срабатывает ваша интуиция.
Глава 8
Пограничник и его щенок
Агата прислонилась к теплой стене и закрыла глаза. Она, конечно, согласна с тем, что ей втолковывает Келдыш каждый раз: Кобуци опасна, и по прибытии туда она должна немедленно вызывать его или, на крайний случай, Бориса. Но не очень-то в это верила: странно, но ей здесь нравилось. Конечно, дальше территории НИЦЭМа она не бывала. А Игорь с Борисом взахлеб обсуждали какие-то «закрытые» отчеты с перечислением кобуцевских «чудес». Агата поняла, что друзья очень давно интересуются полигоном-провинцией, и она, со своими снами, им очень вовремя подвернулась. Ладно, сейчас вызовем…
Агата открыла глаза. Прямо перед ней была морда.
Чудовищная морда. Или морда чудовища — это уж кому как больше нравится. Агата зажмурилась, чтобы та пропала, и снова резко открыла глаза, потому что горячее дыхание стало ближе.
Ну, горячее — уже хорошо…
Все остальное было не таким хорошим. Например, острые зубы — со страху показалось, аж в несколько акульих рядов.
Слюна капнула на ее колени. Остается надеяться, это не кислота какая-то, как у Чужого. Кстати, очень похож… может, еще и людьми питается?
Темные маленькие глаза под мохнатыми жесткими бровями блеснули красным — как стоп-сигналы на автомобиле. И Агата почувствовала, что вжимается спиной в стену, точно пытается продавить насквозь и вывалиться по другую ее сторону. По другую сторону сна.
Где Игорь?!
Громадная башка подалась к ней…
И ректор еще говорит ей: «главное — расслабиться?»
Агатина рука совершенно самостоятельно поднялась и шлепнула чудовище по жесткому черному кожистому носу.
— Отстань от меня!
И Агата услышала откуда-то из-за спины чудовища:
— Фрай, брось! Опять какую-то падаль нашел?
Чудовище, у которого, оказывается, есть имя, отодвинулось, и Агата увидела идущего к ним человека.
Он резко остановился и уставился на нее. А «падаль», в свою очередь, вытаращилась на него. Вот этого она точно не «вызывала»! Как, впрочем, и чудовища по имени Фрай… Парень, одетый в военную серую (или просто пыльную?) форму. Высокие ботинки, за плечом мешок, в руках что-то, очень похожее на оружие. Но какое-то странное… как будто она знает, каким бывает настоящее оружие… только в фильмах и видела.
