Осторожный стук в двери прервал их ласки. В дом вошла Ласа с ребенком на руках.
— Купава, не хотела тебя тревожить, но твой буланый словно с ума сошел — непонятно отчего сорвался и умчался в лес. Скоро темнеть начнет, а он и не думает возвращаться.
— Я приведу его! — встрепенулась девушка.
— Не тревожься, — остановил ее Позвезд. — Лучше пошлем кого-нибудь из моей дружины…
— Нет, он не пойдет к чужим, — замотала головой Купава. — У буланого строптивый нрав, Гуннар сам его обучал… — она тут же прикусила губку и испуганно взглянула на Позвезда: — Прости, что вспомнила о нем. А коня я верну сама. Не волнуйся, здешний лес мне теперь хорошо знаком.
Князь не успел ее остановить. Она на бегу схватила полушубок и платок и выскочила за дверь.
ГЛАВА 17
Девушка бросилась в темноту, но споткнулась и подвернула ногу. С глазами, полными слез, она глубоко вздохнула, чтобы не заплакать, и попыталась отползти в сторону.
— Глупая девчонка, тебе от меня не уйти! Ты, похоже, забыла, кто твой хозяин? Так я тебе сейчас напомню… — сильный удар вдавил ее в землю, смешанную со снегом. Во рту появился привкус крови…
…Купава легко нашла буланого по следам. Тревожно фыркая и вздрагивая, он бегал между заснеженных деревьев, явно к чему-то прислушиваясь. Увидев хозяйку, жеребец позволил ей приблизиться, но сесть на себя не разрешил. Его бархатные губы дрожали, словно он не знал, что делать — то ли послушно вернуться вместе с Купавой к домику, то ли умчаться прочь.
Глядя на него, девушке тоже вдруг стало тревожно. Дрожащими руками она ухватила коня за повод и, с трудом заставляя его идти за собой, направилась обратно к домику. Впервые ей было страшно в лесу и захотелось стать маленькой и незаметной.
На мгновение остановившись, Купава огляделась по сторонам и прислушалась. Ни звука, ни малейших признаков того, что кто-то пытается подкрасться к ней. Девушка почти успокоилась, но внезапный шорох заставил ее встрепенуться. Сердце ее замерло, и она, не выпуская повода, прижалась к обледеневшему стволу дерева. Только бы ее не заметили! Конь беспокойно рвал узду, и вряд ли ей удастся вскочить на него.
Осторожно отведя в сторону ветку, Купава попыталась разглядеть, кто приближается к ней, и… Она ожидала увидеть, кого угодно. Только не Гуннара.
Оставив коня, девушка бросилась бежать, надеясь, что варяг не узнал ее. Но не тут-то было! Он без труда догнал ее и преградил ей путь, так что Купава едва не врезалась в него.
— Какая верная жена! Сама нашла меня! — он крепко схватил ее за плечи.
— Отпусти! Что ты делаешь здесь?!
— Я два дня пролежал на берегу, — в лицо ей впились ледяные прозрачные глаза. — Меня подобрали какие-то смерды, надеялись поживиться, видно. Теперь сами там валяются. Правда, перед смертью они успели мне рассказать, как обстоят дела. Святополк проиграл и ушел к ляхам, и мне теперь нечего делать в Киеве. А ты, моя радость? Что ты здесь делаешь? Неужто и впрямь меня разыскать надумала?
— Меньше всего о тебе вспоминала! — с неожиданной для себя злостью прошептала Купава. Зачем он вернулся в ее жизнь? Теперь, когда они с Позвездом нашли друг друга, когда любимый все понял и простил ее.
Рванувшись изо всех сил, она ударила варяга ногой в колено и бросилась прочь. И так глупо оступилась и упала.
Оглушенная ударами, Купава продолжала сопротивляться, кусаться, брыкаться, пинаться ногами, наконец сильным ударом колена по подбородку варяга она заставила его выгнуться дугой.
— Дрянь!
Его удар пришелся ей в скулу, едва не задев глаз. Он жестоко избивал ее, злобно целясь в лицо и грудь. Затем он рухнул на девушку, вдавив в холодный снег, жесткие руки разорвали ткань ее платья, задрали подол, обезумевшие губы искали ее губ. Задыхаясь, она из последних сил отбивалась от взбешенного варяга и с такой силой вонзила ногти в его лицо, что из царапин потекла кровь, но Гуннар даже не замечал этого.
Внезапно варяг замер, словно зверь в засаде, а в следующий миг вскочил на ноги и рывком подтянул Купаву к себе. Слезы мешали девушке смотреть, да и сумерки вокруг них уже начали сгущаться.
— Отпусти женщину.
Позвезд… Каким образом он здесь оказался? За его спиной виднелись несколько воинов с обнаженными мечами. Они ожидали приказа, чтобы ринуться на врага.
— Какое тебе дело до моей жены? — склонив голову, процедил Гуннар, быстрым взглядом воина оценивая силы противника.
А молодой князь, содрогаясь, смотрел на несчастное лицо Купавы, залитое слезами, покрытое синяками и ссадинами, из разбитой губы течет кровь, в глазах — мольба. Даже сейчас девушка не оставила попыток вырваться, извивалась и старалась покрепче вонзить зубы в кулак, который намертво вцепился в нее. Но варяг, зло усмехаясь, не обращал на ее укусы ни малейшего внимания.
Позвезд окинул взглядом варяга. Мужа Купавы. Крепкий, широкоплечий, хотя уже немолодой, с седыми волосами и усами, с густыми бровями, из под которых блестят глаза с опасным огнем, длинный крючковатый нос. Опасный противник на поле битвы. Князь был уверен, что видел его прежде: несколько дней назад, на берегу Днепра, этот варяг пробудил в себе берсеркера и положил вокруг себя уйму отличных воинов. Хотя… В памяти молнией сверкнуло другое воспоминание — когда Позвезд лежал на днепровском мелководье вблизи Смоленска, над ним стоял именно этот седовласый варяг с мечом, по лезвию которого струилась кровь… Он хорошо запомнил его, потому что немного раньше они вместе плыли на ладье, везущей из Свеарике Ингигерду, невесту Ярослава.
— Верно говорят, что предатели, как змеи, живучи. Но от кары Господней тебе не уйти. Брата моего Глеба помнишь? Ты нарушил повеление Ярослава и убил муромского князя, вместо того, чтобы защитить его.
Цепкая память мгновенно подсказала Гуннару, где он мог видеть этого молодого воина, стоящего перед ним. Брат Ярослава, тот самый, о ком дни и ночи думала Купава. Из-за него она так и не покорилась мужу.
— Кто из нас предатель и кто убийца — еще доказать надо. Ты упрекаешь меня в том, что содеял сам. Разве не от твоей руки погибли братья твои? — в глазах Гуннара заиграла отчаянная злая усмешка.
— Да как ты смеешь?! — наглость варяга заставила Позвезда выхватить из ножен меч. Если бы в то же мгновение варяг не приставил лезвие к подбородку Купавы, князь немедленно ринулся бы на мерзавца.
— Смею. Если бы я убил Глеба, то ни за что не оставил бы в живых свидетеля — тебя. И еще припомни: разве другого брата — Бориса убили не возле Переяславля, твоего города?
