сумку и направилась к остановке трамвая, на ходу доставая мобильный и набирая номер дочери:
— Машенька, это мама. Представляешь, билеты до Приреченска продаются только в купейный и спальный. Это очень дорого. Придется мне пожить у вас еще недельку. Что? Я знаю, что ты рада, дорогая. А Михаил потерпит. Не сахарный.
Улыбнувшись, женщина выключила телефон. Недели на исполнение плана ей, безусловно, мало. Ну что ж, тогда придется симулировать болезнь, она давно жаловалась Марии на сердце. Но она не уедет, не добившись своего, это факт.
Глава 35
Подозреваемые
Лия Никитична Рукавишникова жила на одной лестничной площадке с Диной Панько и ее матерью. К ней и направился Прохоров, не заставший женщину в прошлый раз: она работала врачом «Скорой помощи» сутки через трое. Дверь ему открыла приятная черноволосая дама лет тридцати.
— Вы ко мне?
Петя показал ей удостоверение. Она кивнула:
— Наверное, по поводу Натальи Павловны? Проходите.
Пригласив оперативника на кухню и усадив на белоснежную табуретку, женщина посмотрела на него:
— Спрашивайте. А впрочем, если хотите знать мое мнение, ничего удивительного нет. Наталья была обречена с самого начала.
— Почему вы так считаете?
Лия Никитична усмехнулась:
— В наше время убивают и за гораздо более маленькую жилплощадь.
— Однако они не то чтобы совсем без комнаты, — ответил Прохоров. — У них есть две комнаты в коммуналке.
— А вот с этим тоже рекомендую разобраться, — заметила Рукавишникова. — Почему они панически боялись там жить?
— И почему же? — поинтересовался оперативник.
Женщина пожала плечами:
— У меня нет доказательств. Но не удивлюсь, если они что-то сотворили с бабушкой Верой, как они ее называли.
— Но зачем?
— Она, как старый человек, была им в тягость, — усмехнулась Лия Никитична. — И потом это позволило сблизиться с Полиной.
— Какой Полиной? — удивился Петя.
Собеседница поняла:
— Так вы не в курсе? Хорошо, я расскажу. Хотите чаю?
Прохоров не стал отказываться. По опыту работы он знал: неизвестно где и когда придется поесть. Эта женщина предлагала от души.
— Спасибо, не откажусь.
— И правильно, — улыбнулась хозяйка. — И печенье берите.
Она налила ему чай из красивого заварного чайника.
— А я пока введу вас в курс дела. Надежда выросла в детдоме, откуда ее в возрасте пяти лет удочерила некая Панько. Не знаю, что между ними произошло, только в один прекрасный день девочку забрала классная руководительница, Вера Семеновна. Ну, Надежда у нее и прижилась, после школы в институт поступила и дочку родила неизвестно от кого, во всяком случае, замуж она не выходила. Потом мосты и с Панько навела, та стала старая и больная, тоже в заботе нуждалась. Короче, сосала девчонка, как тот теленок, двух маток. Потом Дина подросла, замуж вышла, да неудачно. Двоих парней родила и мужа выгнала. Оно и понятно: запил, забомжевал. Я его видела. Страх божий! Он сюда приходил, когда еще Наталья жива была.
— Зачем?
Лия Никитична посмотрела на Петю, удивляясь его вопросу:
— На опохмелку просил, конечно. Ему всегда давали, даже Полковникова.
— Ради них, наверное?
— Наверное, — нехотя отозвалась собеседница. — А потом они стали воспринимать старушку учительницу как отработанный материал. Да, да, я сама слышала их разговоры. Собираются уходить, станут на лестничной клетке и разговаривают с Натальей: дескать, домой идти не хочется, там эта старая карга житья не дает, воспитывает. Диночке надо заново жизнь устраивать, а она мужика привести не может: Вера Семеновна не велит. А сама, мол, уже еле ходит и заставляет их ночью ей воды принести и покормить. Наталья их жалела, конечно, оставляла ночевать. Как-то раздался звонок в дверь. Открываю — Дина
