стоит. «Здравствуйте, Лия. У нас бабушка умерла, помяните», — и протягивает мне пирожки. — «Давно болела?» — спрашиваю. Ее как током ударило! Несколько секунд себя в порядок приводила. Потом процедила: «Да нет, скоропостижно». Вы, товарищ милиционер, с соседями их побеседуйте. Чует мое сердце, что старушка не своей смертью умерла.
— А Панько жива? — спросил Петя.
Рукавишникова вздохнула:
— Тоже нет. И это странно. Такая была здоровая женщина — мы диву давались. Она ведь тоже сюда приходила, очень любила поговорить. Встанет во дворе и рассказывает, как она занимается гимнастикой, купается в ледяной воде, бегает и сидит на специальных диетах. Мы скептически улыбались, а она свое: меня врачи, между прочим, проверяют и удивляются, какая я здоровая. До ста лет проживу.
— Как же мать и дочь объяснили ее смерть?
— А никак, — махнула рукой Лия Никитична. — Пирожки принесли. На этом дело и закончилось. Чувствую, вам придется поработать. Я не последняя соседка, с которой желательно поговорить. У них таких соседей-свидетелей наверняка полгорода.
Допивая ароматный чай, Петя и сам подумывал о том же. По делу Полковниковой придется опрашивать жильцов двух других домов. А что делать? Во всяком случае, план действий был им разработан.
Глава 36
Из книги Е. Зориной
За пятьдесят лет до убийства Полковниковой
Надя Панько рожала довольно легко и без мук произвела на свет здоровенькую девочку. Их выписали через семь дней.
Вера Семеновна, стоя возле роддома с огромным букетом цветов и детской коляской в ожидании внучки, с распростертыми объятиями бросилась к Наде:
— Дай я погляжу. Какая красавица!
Она бережно взяла малышку из рук дочери и положила в коляску.
— Прекрасная погода, как по заказу. Пойдем пешком.
Молодая мама кивнула.
— Придешь домой — диву дашься, — говорила Вера Семеновна. — Я без тебя маленький ремонтик затеяла. Комнатка у вас будет чистенькая, как игрушка.
Девушка думала о своем.
— Мама, Юрий не звонил?
Учительница укоризненно посмотрела на нее:
— Вспомнила все-таки!
— Не звонил?
— Забудь о нем, — в сердцах бросила женщина. — Разумеется, нет.
По паузе, сделанной матерью, Надя поняла: она что-то недоговаривает.
— Ты обманываешь меня, мама. Он ведь звонил, правда?
Мать вздохнула:
— Ну ладно, звонил. Я его так отшила — век будет помнить.
— Что?
Надя резко остановила коляску и повернулась к женщине.
— Зачем ты это сделала?
— А ты до сих пор не поняла?
Девушка отвернулась и заплакала.
— Дурочка! — Вера Семеновна погладила ее по голове. — Ты думаешь, он хотел знать про ребенка или его интересовало твое здоровье? Он спросил, хватило ли денег, данных его матерью, на аборт.
Молодая мама побледнела:
— Ты брала с них деньги якобы на аборт? И куда же ты их дела? Купила себе вот эту кофту?
Эта реплика поразила пожилую женщину, и она уставилась на дочь полными ужаса глазами:
— Что ты говоришь? Как я могла сделать такое? Да, они предлагали мне деньги, но я ответила, что ты будешь рожать, и не взяла ни копейки.
— Врешь! — заорала Надя. — Ты врешь, врешь, врешь!
Она кричала не своим голосом, и прохожие стали оборачиваться.
