– Что вы сказали?
– Японцы превращают это место в поле для гольфа. Скупили для этого все окружающие поля… Но, прошу прощения, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.
– Ничего страшного. Мне необходимо знать, жила ли там в начале прошлого столетия женщина по имени Амелия.
Священник улыбнулся и наклонился отхлебнуть чаю.
– А почему вам необходимо это знать, дружище?
– Могу я доверить вам одну тайну?
– Выслушивать тайны – моя ежедневная обязанность.
– Что ж, очень хорошо. – Я коротко рассказал ему о том, как мы с Верноном обнаружили письма и расшифровали их. – Если Амелия и Гилберт существовали и имели какую-то причину скрывать свою любовь, тогда существование мемуаров Байрона более чем вероятно. Поэтому, пока Британская библиотека проводит экспертизу писем, я провожу историческое изыскание.
– Ужасно интересно! Мифические мемуары лорда Байрона, ни больше ни меньше!
– Так что если было бы можно просто заглянуть в приходские книги на предмет…
– В этом нет необходимости, – вскричал священник, вскинув руку в эффектном жесте итальянского уличного регулировщика. – Во-первых, я могу сказать, что ваша коробка с книгами почти наверняка из Миллбэнк-Хауса. Поместье только недавно было продано нашим японским друзьям, прежний владелец был из рода Ллойдов и по уши в долгах. Пару недель назад тут была устроена грандиозная распродажа, на которую была выставлена большая часть его имущества.
– Это совпадает с тем, что рассказывал Пройдоха Дейв. А как насчет Амелии?
– Так уж случилось, что именно о ней я кое-что знаю. Тим рассказал мне ее историю, и в кои-то веки она врезалась мне в память. Юная леди стала причиной некоторых разногласий между ее семьей и одним из моих предшественников. – Он собирался продолжить рассказ, но, словно в голову ему пришла неожиданная мысль, вскочил, расплескав свой чай. Инь, или же это был Ян, подняла на него сонные глаза. – Идемте со мной!
И он бросился вон из комнаты, едва дав мне время поставить чашку и встать из-за стола. Мы пошли по коридору в заднюю часть дома. Пока мы шли, я снова обратил внимание на его распущенный правый рукав и подумал, что, если ухвачу торчащую нитку и быстро привяжу ее к стулу, он, наверно, так и пойдет, ничего не заметив, пока весь джемпер не распустится.
– Вот, глядите! – Мы стояли в кухне, чья деревенская простота понравилась бы Элен, и смотрели в окно. Сад позади дома был обширней и не столь ухожен, как со стороны улицы. На кусты в дальней его части наступал лес, откуда доносилась прерывистая морзянка дятла. – Что вы видите за теми деревьями?
– Почти ничего не вижу, – сказал я, вглядываясь вдаль. Поднявшийся легкий ветерок шевелил листву, и сквозь нее я увидел посверкивание, словно кто пускал зеркальцем зайчики. – Вода!
– Вода! Совершенно верно! А можете вы предположить, какая существует связь между этой водой и вашей Амелией?
Я помолчал, мысленно повторяя путь от Миллбэнк-Хауса до деревни.
– Это, должно быть, то озерцо в поместье.
– Верно. Скоро оно превратится в интересную черту пейзажа захолустного поместья восемнадцатого столетия. Теперь проверим вашу способность к логическому мышлению. Какая связь между ним и Амелией?
Я молчал. Я уже сделал предположение, но мне не хотелось бы услышать подтверждение, что я прав. Священник принял мое молчание за капитуляцию.
– Ну же, мой дорогой, ну же! Думайте! Разногласия с церковью, женщина, озеро!
Меня покоробило, что он превращает подобную трагедию, не важно, как давно она произошла, в игру в вопросы и ответы. Словно сознательно надев маску эксцентрика, он чувствовал себя непробиваемым.
– Не знаю. Скажите вы. – Если священник и услышал злость в моем голосе, он предпочел не обращать на это внимания. – Так какая связь?
– Самоубийство! – с видимым удовольствием сказал он. – В одно холодное утро Амелия Миллбэнк не вышла к завтраку. В своей комнате ее не было, как не было и нигде в доме. Обезумевшая мать металась по парку, выкликая ее имя. На середине искусственного озера плавала пустая лодка. Сомнений не оставалось: девочка – ей было всего шестнадцать – бросилась в ледяную воду. Вопрос: из-за чего возникли разногласия?
– Семье хотелось похоронить ее в освященной земле, – сказал я без всякого выражения.
– Совершенно верно! Похвально, похвально!
– Мне это знакомо, потому что у нас были те же проблемы с моим отцом. В конце концов пришлось его кремировать.
Веселость исчезла с его оживленного лица, уступив место такому искреннему выражению боли, что я устыдился своего садистского откровения.
– Ваш отец! – прошептал он, словно в этот миг увидел моего мертвого отца бредущим в халате по его лужайке. – Совершенно непростительно с моей стороны!
– Не расстраивайтесь. Вы же не знали.
Священник посмотрел мне в глаза, как еще недавно, взгляд его был серьезен.
– Ах я олух, – пробормотал он. – Как можно в моем возрасте быть таким бестолковым?
Он нерешительно, словно боясь опять оскорбить меня, поднял руку в драном рукаве и похлопал меня по плечу. Этот человек одновременно раздражал и вызывал симпатию.
– Как насчет еще чашечки «Эрла Грея»?
– Ах, дорогой мой, дорогой мой, ну конечно же! Это именно то, что нам сейчас нужно!
Пока он ходил в гостиную, каретные часы вновь попались мне на глаза. Что-то в глубине меня, независимое от сознания, как дыхание или пульс, уже подсчитывало прибыль, которую можно получить от их перепродажи: где-нибудь под тысячу.
– Значит, Амелия существовала, – сказал я, когда священник снова наполнил мою чашку, – это обнадеживает. А о некоем Гилберте вы ничего не слышали?
– Нет, но об этом лучше спрашивать не меня. Я вспомнил о ней лишь постольку, поскольку это, увы, касалось церковных установлений. Гораздо полезней вам будет поговорить с Тимом. Уверен, он сможет рассказать эту историю во всех подробностях.
– Как мне найти его?
– Случайно мне стало известно, что сейчас он отправился в поездку по Франции с группой младших школьников, но, когда соберетесь уходить, я дам вам его телефон, и вы сможете сегодня же вечером позвонить ему. Уверен, он будет только рад поговорить с вами.
– Благодарю.
Некоторое время мы сидели молча. На сохнущих деревьях пели птицы. Солнце поднималось все выше. Инь и Ян смотрели на нас с потертого коврика перед камином.
– Клод, вы не против, если я задам вам личный вопрос?
– Ну конечно, не против. – Я лукавил: хотя этот священник, похоже, был не из тех, кто может неожиданно попытаться обратить меня, что-то в его тоне немного меня беспокоило. – Валяйте спрашивайте.
– Почему вам так необходимо найти эти мемуары?
Вопрос был столь нелеп, что я онемел на мгновение.
– Ну, то есть, прежде всего, они будут стоить миллионы. – Выражение лица священника
