меня. Она была одета в плащ цвета последних секунд сумерек; темная, пурпурно-синяя ткань полностью скрывала ее фигуру, за исключением бледного лица под капюшоном. Её зеленые кошачьи глаза были широко открыты и спокойны, а выражение лица торжественно.
- Но я здесь, - спокойно ответил я.
Она кивнула.
Еще одна тень соткалась из воздуха подле неё, вспыхнули зеленые глаза. Я предположил, что это Королева Мэб и отметил, что она была на пару дюймов ниже, чем моя крестная. Впрочем, в таком месте, как это, Мэб могла быть гигантом или лилипутом, если она захочет.
Предположительно-Мэб шагнула ближе, всё еще скрытая в тени, невзирая на тот факт, что теперь она была ближе ко мне, чем моя крёстная. Её глаза запылали еще ярче.
- Так много шрамов, - сказала моя крестная, и её голос слегка изменился, став холодным и строгим. – Твои шрамы - прекрасные вещи. Внутри и снаружи. – Скрытая в тени фигура шагнула за один из поваленных камней и внезапно возникла позади другого на противоположной стороне круга. – Да, - прозвучал холодный голос из губ Леанансидхе. – Я смогу работать с этим.
Я дрожал. Надеюсь, только оттого, что тут было действительно холодно, а я был нагим. Я перевел взгляд от темной фигуры на лицо крестной и обратно, и поинтересовался:
- Вы все еще используете переводчика?
- Ради тебя, - ответил холодный голос, и скрытая в тени фигура ступила за один менгир и появилась наверху другого. Шаги деосил, по часовой стрелке.
Мэб закрывала круг вокруг меня.
- П-почему ради меня?
Холодный голос рассмеялся через губы Леанансидхе.
– Эта беседа стала бы утомительной, если бы ты внезапно упал на колени, крича в муках и цепляясь за свои истекающие кровью уши, мой чародей.
- Угу. Но почему? – настаивал я. – Почему ваш голос ранит меня?
- Потому что она в ярости, - ответила Леанансидхе своим естественным голосом. – Потому что её голос - часть её силы, и её гнев слишком велик, чтобы удерживать его.
Я сглотнул. Мэб сказала мне несколько слов пару лет назад, и я тогда отреагировал именно так, как она описывала. Я потерял несколько минут жизни во время приступа, который вызвали её слова.
– Ярости? – переспросил я. – Отчего?
Скрытая в тени фигура шипя засвистела, издав еще один кошачий звук, который заставил меня вздрогнуть и отшатнуться, как от удара плети. Моя крестная резко дернулась в сторону. Когда она медленно выпрямилась, я увидел длинный тонкий порез, прочерченный через её щеку, из которого, стекая на землю, медленно сочилась кровь.
Моя крестная склонила голову перед Мэб, и холодный голос снова сорвался с её губ.
– Не моей служанке обсуждать или расспрашивать меня, даже говорить обо мне по её собственному суждению.
Леа снова преклонила голову перед своей королевой и в её движении не промелькнула даже намека на злость или недовольство. Мэб продолжала двигаться от камня к камню, не пересекая пространства между ними. Должно было становиться легче от многократного повторения. Увы. Каждый раз, когда она делала это, я понимал, что она может легко появиться позади меня с дурными намерениями, и не было ничего, что я бы мог с этим поделать.
- Есть древние правила приличия, которые будут соблюдены, - сдержанным и каким-то формальным тоном произнес голос Мэб. – Есть слова, которые должны быть сказаны. Обряды, которые должны быть увидены. Говори своё желание, смертный.
Теперь я действительно дрожал от холода. Я поднял руки и сцепил их на груди. Это не помогло.
– Силы, - твердо и громко потребовал я.
Затененная фигура застыла на месте и, повернувшись, уставилась на меня. Горящие зеленые глаза чуть наклонились в сторону, как будто Мэб склонила голову набок.
– Скажи мне почему.
Я сжал зубы, чтобы они не стучали.
– Моё тело тяжело ранено, а я должен бороться с Красной Коллегией.
- Ты это проделывал множество раз.
- На этот раз я сражаюсь с ними всеми. Красным Королем и его правящим кругом.
Огонь в её глазах вспыхнул ярче.
– Скажи мне почему.
Я сглотнул и сказал.
- Они похитили мою дочь.
Скрытая в тени фигура затрепетала, а её отделённый от тела голос вздохнул от удовольствия.
– Аххх. Да. Не для собственной жизни. Но для своего ребенка. Ради любви.
Я судорожно кивнул.
- Так много ужасных вещей делается для любви, - произнесла Леа голосом Мэб. – Ради любви мужчины калечат себя и убивают соперников. Ради любви даже миролюбивый мужчина идёт на войну. Ради любви мужчина разрушает себя, и делает это с радостью. – Теперь она шла по физическому кругу, её движения были так наполнены неожиданной скоростью и нечеловеческой грацией, что почти казалось, словно она летит над землей. – Ты знаешь мою цену, смертный. Скажи это.
- Вы хотите, чтобы я стал Зимним Рыцарем, - прошептал я.
Смех, такой же восхитительный, как и холодный, заструился над её ответом.
– Да.
- Я буду, - согласился я. – При условии.
- Скажи его.
- Перед тем, как моё служение начнётся, вы исцелите моё тело. Вы подарите мне достаточно времени, сил и знаний, чтобы я смог спасти свою дочь и обеспечить её безопасность. И вы дадите мне слово, что никогда не прикажите мне поднять руку против тех, кого я люблю.
Расплывчатая фигура продолжала в жутком темпе кружить вокруг меня, и температура, казалось, понизилась на несколько градусов.
– Ты просишь меня рискнуть моим Рыцарем в ужасно опасном месте, не для выгоды моих земель и подданных? Почему я должна делать это?
Я мгновенье непреклонно смотрел на неё. Потом пожал плечами.
– Если вы не захотите заключить эту сделку, я обращусь в другие места. Я всё еще могу вызвать к себе монету Ласкиэль, затратив на это одно биение сердца - и Никодимус и Динарианцы будут более чем счастливы, помочь мне. Я, так же, единственный из живых людей, кто знает, как провести Темносияние Кеммлера. Итак, если Ники и Никелеголовые не захотят играть, я могу собрать до чертиков много силы лично для себя – и в следующий раз, когда я назову ваше имя, я и близко не буду таким любезным.
Невеселый смех Мэб прозвучал из губ моей крестной.
– Ты разбалован выбором, мой чародей. По какой причине ты предпочел меня остальным?
Я поморщился.
– Пожалуйста, не воспринимайте это как оскорбление. Но вы - наименьшее зло в моём
