сильно, как только могла.
Цирил, нахмурившись, посмотрел на Тави и сказал:
– Что?
Тави ответил Цирилу с полуулыбкой.
– Ну же, Цирил. Вам уже известно, с того дня, когда вы встретили меня, что мое имя не Руфус Сципио.
Цирил нахмурился больше.
– Да. Я предпологал, что вы были одним из Курсоров Короны, учитывая то, чем закончилась битва при Элинархе и чего вы добились с тех пор.
– И я им являюсь, – сказал Тави тихо. – Но это еще не все. Вы слышали слухи обо мне к этому времени. Вы слышали слухи о моем сингуляре. Арарисе.
Тави остановился на мгновение.
– Арарисе. Арарисе Валериане.
Цирил уставился на Тави. Его рот приоткрылся.
– Именно поэтому я попросил ее присутствовать здесь сегодня, – сказал Тави, указывая на Исану. – Потому что я могу быть откровенным при ней.
Тави повернулся к ней, и Исана почувствовала его страх, разочарование и гнев, и что-то другое, что-то глубокое, мощное и страшное, для чего нельзя было подобрать определение. Это было своего рода удивление, подумала она изумленно, своего рода восторг и в то же время это был ужас и страх.
Исана чувствовала это раньше, давным-давно. Слезы ослепили ее, когда еще больше воспоминаний нахлынуло на нее, возвращая ее к некогда яркой жизни. О, Септимус. Я так скучаю по тебе. Ты был бы так горд сейчас.
Она повернулась лицом к сэру Цирилу, моргая, пока слезы не упали. Пожилой человек просто уставился на Тави, его рот все еще был открыт, и глаза широко раскрыты. Неверие, смешанное с пониманием, старые тревоги и внезапная надежда. Его руки сжались в кулаки, и его голос дрогнул, когда он спросил.
– Как, – он прошептал, – Как тебя зовут?
Тави поднялся, медленно подняв подбородок.
– Мое имя, – тихо сказал он, – Гай Октавиан.
Он шагнул вперед и опустился на одно колено, встречая Цирила глазами.
– Сэр Цирил, я доверяю вам. Вот почему я только что доверил свою жизнь, – он кивнул на Исану, – и жизнь моей матери в ваши руки.
Цирил смотрел на Тави, и его лицо побледнело. Рот приоткрылся пару раз, и затем он повернулся к Исане.
– Вашей… вашей матери?
Исана сглотнула. Теперь она поняла, почему Тави попросил ее быть здесь – чтобы поддержать его. Она была, в конце концов, единственной из живых, кто мог это сделать.
Внутрений наполненный паникой голос велел ей отрицать все это. Без ее подтверждения история Тави будет звучать безумно, отчаянно, неправдоподобно. Она должна была скрывать его. Она должна была его защитить.
Она должна была.
Исана противостояла своему паникующему голосу и собственному страху.
Пришло время перестать лгать. Прекратить скрываться.
Не говоря ни слова, она потянулась к тонкой цепочке которую носила на шее с тех пор как уехала несколько лет назад из долины Кальдерон в Алера Империю. Она расстегнула застежку и извлекла ее из под платья.
Элегантное серебряное кольцо с ало-лазурной жемчужиной в центре, ловило свет и ярко блестело, бросая мерцающий цветной отблеск на верхнюю часть стола Цирила.
Исана мягко положила его туда и сложила руки на коленях.
– Подарено моим мужем, Принцепсом Гаем Септимусом, – тихо сказала Исана. – В день нашей свадьбы, примерно за десять месяцев до его смерти.
Она поднялась и встала за Тави, который стоял перед Цирилом, и подняв подбородок сказала:
– Это наш сын, Октавиан. Он родился в ночь первого Кальдеронского Сражения. В эту ночь умер его отец.
Цирил уставился на неё. Потом на кольцо. Он протянул руку, чтобы поднять его, его руки заметно дрожали.
– На его перстне есть метка в виде креста, высеченная на обратной стороне камня, – тихо сказала Исана. – Он оставил мне такой же. Он в сундуке, в моей комнате.
Кольцо упало из пальцев Сэра Цирила обратно на стол. Цирил, заикаясь, покачал головой.
– К-как такое возможно?
Тави, по-прежнему стоящий на одном колене, повернулся, чтобы взглянуть вверх, на Исану. На секунду она снова увидела его мальчиком, за которым присматривала, кормила, заботилась, любила. И которому солгала. Да помогут ей великие фурии, если было ещё что-то большее, что она могла сделать, чтобы спрятать его.
Арарис был прав. Он заслуживал правды.
Она встретилась глазами с сыном.
– Это известно не многим, – Исана говорила осторожно, чтобы голос был ровным, а слова – четкими, – Септимус дважды подвергался атакам убийц в течении двух лет до его смерти. Его усилия в обнаружении их заказчика не увенчались успехом. Когда же он взял Королевский Легион для подавления восстания в битве при семи холмах, другой убийца ранил его так сильно, что даже при его собственных способностях в целительстве, Септимус едва ли выжил бы. Это было причиной, по которой Первый Лорд отослал Королевский Легион прочь в дальние уголки королевства, в долину Кальдерона. Официально это было сделано для того, чтобы отдохнуть и оправиться от потерь, понесенных в битве при семи холмах. И только его сингуляр и Секстус знали, что это было шансом Септимуса восстановиться в относительно спокойной обстановке.
Она поморщилась:
– Септимус хотел вернуться в Алеру Империю и, вынудив их снова придти за ним, поймать того, кто за этим стоит… Однако Сектус приказал ему остаться в Кальдероне. Септимус повиновался, однако он был недоволен, что просто отдыхает и восстанавливается. Он начал посылать людей, которым доверял, чтобы найти ответы на свои вопросы. И…
И как можно было рассказать о тысячах воспоминаний, о беседах между ними, о том, как Септимус стал всем её миром? Как могла она передать каково это – касаться его руки, слышать его голос, чувствовать как бьется его сердце, когда он спал рядом с ней?
Как она могла им объяснить, что она почувствовала, когда нескладной девушкой влюбилась в мужчину, настолько сильного, благородного и доброго?
– Мы встретились, – прошептала она. – Мы влюбились. Мы поженились.
Тави смотрел на нее, и выражение его лица было уже не осторожной маской. Он посмотрел на нее как любой ребенок, никогда не видевший матери. Всю свою жизнь он жаждал правды, и только теперь он собирался получить её.
– Септимус узнал о заговоре против него, – продолжила она. – Несколько молодых людей его возраста, – он не был уверен, кто – сформировали заговор, чтобы избавиться от него и сместить Дом Гая с престола.
Она сглотнула.
– Я думаю, он подозревал, что вторжение Маратов было спровоцировано этой группой. И по моему мнению, они нанесли удар по нему во время боя. Из глаз Исаны потекли слезы,
