– Сокол-5! Сокол-5! Я – Сокол-52! – передал он Чубукову. – Применяем «ножницы».
Уже однажды Покрышев применил этот тактический метод ведения боя – и очень успешно. Заключался он в том, что с разных сторон истребители шли навстречу друг другу и выбивали огнем прицепившиеся в «хвосте» вражеские самолеты. И так повторялось несколько раз.
«Ножницы» явились единственно верным решением, возможным в данной обстановке. Такой прием вызвал растерянность у немцев. Восемнадцать истребителей никак не могли справиться с двумя, навязать им свою тактику боя. Прошло еще минут пять, прежде чем они наконец разбились на группы. Одна устремилась к Покрышеву, другая – к Чубукову. Бой разделился на два очага. Теперь Покрышев еле успевал увертываться от атак фашистских стервятников. От ударов снарядов несколько раз вздрагивал истребитель. И всё же летчик использовал малейшую возможность, чтобы дать очередь по вражеским самолетам. Рухнул вниз, объятый пламенем, еще один «мессершмитт».
Однако с каждой минутой вести бой было всё труднее. Сколько еще времени предстоит держаться? «Пешки» уже скрылись из виду. Они, наверное, где-то на подходе к дому. Теперь можно выходить из боя. Но где же Чубуков?..
Покрышев остался один. Надо сию же минуту уходить. Но как? Он вспомнил солнечный летний день 1938 года, – тот день, когда испытывал новый пулемет, – и свое пикирование. Тогда это было неосознанным проявлением его молодого темперамента, теперь же стало единственным выходом из трудного положения.
Улучив момент, он бросил свой истребитель круто вниз. Самолет быстро терял высоту и падал, пока стрелка высотомера не доползла до отметки «500». Тогда Покрышев вывел истребитель из пикирования и перешел на бреющий полет.
Прием удался. Гитлеровцы, видимо, решили, что сбили советский истребитель, и не стали его преследовать.
Вернувшись на аэродром, Покрышев прежде всего поинтересовался, возвратился ли Чубуков.
Авиатехник, осматривая истребитель, отрицательно покачал головой. Потом сказал:
– И как вы смогли дотянуть на таком самолете?
– Чубук! – обрадовался Покрышев. – Это он!
Но, увидев, что самолет летит как-то неуверенно и время от времени неловко дергается, с тревогой подумал: «Не ранен ли?»
Самолет тяжело плюхнулся на летное поле. Нет, Чубуков обычно так не садится. Значит, с ним что-то случилось…
– Младший лейтенант Чубуков вернулся с боевого задания!
– Понимаете, товарищ командир, – торопливо начал объяснять летчик, – пуля пробила маслобак. Горячее масло начало хлестать. Да еще руль поворота заклинило. Совсем измучился. Еле дотянул до своего аэродрома.
По дороге с летного поля Чубуков, уже не спеша, рассказывал, как дрался без командира. На него навалились «мессершмитты» в надежде разделаться с одиноким самолетом. Он же удачно уклонялся от огня, всё время оттягивал группу к нашей территории. Сбил еще одного стервятника. Было особенно трудно, когда от вражеских снарядов заклинило руль поворота и пробило маслобак. Масло брызгало в лицо, заливало глаза.
Покрышев то и дело кидал взгляд на Чубукова и не скрывал восхищения. Герой, да и только! Как он теперь не похож на того Чубукова, который пришел в полк в конце 1941 года. Оперился птенец! А когда-то его считали неудачником в авиации. Вот ведь как может сложиться судьба человека!
После окончания летной школы Чубуков провоевал совсем немного, – его отстранили от полетов, приписали боязнь боя. А то была не боязнь, а просто недостаток опыта, излишняя осторожность.
Чубукова отправили к зенитчикам, где ему поручили поддерживать связь зенитной батареи с появляющимися в том районе нашими самолетами.
Узнав, что у зенитчиков объявился летчик, а их в эскадрилье не хватало, Покрышев встретился с ним, побеседовал и уговорил командира взять Чубукова в полк. Робкий и стеснительный, молодой летчик был честным и откровенным. Эти качества и покорили Покрышева.
«Попробую сделать хорошего ведомого, – подумал он. – Может быть, получится».
С новичком пришлось много повозиться. Летную науку он усваивал тяжело и медленно. Случалось, на тренировке Чубуков при посадке ставил истребитель на нос или заруливал в снег, не говоря уже о мелких погрешностях, и тогда появлялась мысль распрощаться с ним: чего же зря тратить время. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало: надо подождать. Премудростями летного дела парень овладевал хотя и медленно, но надежно. И если что- нибудь усваивал, то возвращаться к этому не приходилось. Из него должен получиться хороший летчик!
