встреч, за исключением деловых!
— Может, желаешь еще чего-нибудь? — ядовито прошипела колдунья, пытаясь хоть как-то задеть ее.
— Ну, подругами нам уже не стать,— полностью придя в себя, хмыкнула Соня,— но мы можем хотя бы здороваться. Ни к чему остальным знать о нашей вражде.
Она кивнула своей разъяренной противнице и ушла с гордо поднятой головой.
Едва Север вернулся в комнату, как почувствовал на себе руки Сони. Только на этот раз они оказались совсем не такими ласковыми, к каким он уже привык. Руки развернули его и попытались толчком в грудь припечатать к стене, но с равным успехом девушка могла бы толкать саму стену. Тогда она в ярости пихнула его плечом, видимо твердо намереваясь добиться своего, но отлетела, и если бы он не поддержал, непременно рухнула бы на пол.
— Ну, что стряслось? — участливо спросил Вожак, не обращая внимания на ее жалкие попытки вырваться из крепких объятий.
Соня, однако, ничего не отвечала, пока наконец не убедилась в бесплодности собственных усилий.
— А ну поставь меня на пол! — взвизгнула разъяренная красавица, и он покорно повиновался.— А теперь к стене! — не менее решительно приказала она, толкнув его в грудь.
Он насмешливо взглянул на свою подругу.
— Я чувствую, что провинился,— хмыкнул он,— и, похоже, сейчас узнаю в чем.
Он хотел было пройти к столу, чтобы налить себе вина, но девушка вернула его на прежнее место.
— Стоять! — скомандовала Соня.— Смотреть в глаза! Отвечай быстро: о чем ты разговаривал с ней?
— Да ни о чем не разговаривал,— удивился Север.— Сказал, что подготовка почти завершена, что мы готовы.
— Ты не строй из себя невинного младенца! — вскричала она.— Я тебя не про Разару спрашиваю, а про эту степную змею!
— А-а! Так вот ты о чем…— Север помрачнел.— Да ни о чем не разговаривали. Так…— Он неопределенно пожал плечами и потупился.
— В глаза смотреть! — снова взвизгнула она.— А что это за фраза: «Эти слова тебе стоило сказать мне в ту ночь?!» В глаза смотри!
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю. Слышала я ваш разговор от начала и до конца. Тебя догнать хотела, да не успела,— неожиданно для самой себя призналась она.
— Хвала богам,— сказал он с видимым облегчением,— а то я опасался, что тебе нашептали чего не было… Но если ты все слышала сама, то я тем более не понимаю…— Он посмотрел в глаза возлюбленной.
— Не строй из себя младенца! — гневно воскликнула девушка.— Чего ради она решила признаться тебе в любви?
— Это ее дело,— резонно заметил Север.— Моя-то в чем вина?
— А вот насчет вины не знаю. Что между вами произошло? Ты ясно сам сказал об этом — о той ночи! Неужто не помнишь?!
— Я хоть раз обманывал тебя? — спросил он, пытливо вглядываясь в ее глаза, но за пылавшим в них гневом не разглядел ничего — Не произошло ничего, о чем тебе следовало бы знать. И давай закончим,— твердо произнес он.— Я не стану об этом говорить.
— Ну так я стану,— прорычала она.— Между вами что-то произошло, а поскольку это что-то ты упорно от меня скрываешь, то нетрудно догадаться, что это! Теперь она ловит тебя в коридоре и заявляет, что любит и намерена ждать… Почему ты не отшил ее?! — вскричала она.
— Просто пожалел,— откровенно признался Север.
— Чуткость проявил?! — Она едва не задохнулась от ярости, и Север понял, что должен что-то предпринять, иначе дело кончится скверно.— Готовишь для себя тылы, Вожак?!
— Ну перестань!
Он попытался поцеловать девушку, но тут же отпрянул, потому что она чуть не укусила его. Он не выдержал и расхохотался, но тут же понял, что сделал это напрасно.
— Я задушу тебя! — прошипела она.
— Нет, ты никогда не сделаешь этого,— сказал он и, хоть она сопротивлялась, нежно прижал к себе.
Она вновь попыталась укусить его, и вновь это ей не удалось.
— Еще как сделаю, вот только руки освобожу,— пообещала она.— Ну, что ты пялишься на меня?!
— Я любуюсь,— честно признался он, перехватил за спиной ее запястья левой рукой, а правой попытался убрать с лица разметавшиеся медные кудри. Но она отшатнулась от него, как от зачумленного.
— Он любуется! Сейчас глаза повыцарапываю!
— Да что ж я стану делать без глаз-то? — опешил Север.
— На гадюку эту болотную пялиться перестанешь, а мне и такой сгодишься. Ненавижу,— добавила девушка, как видно, для того, чтобы он понял: она не шутит.
— Неправда,— мягко возразил он.— Я чувствую, что меня любят.
— Ну вот еще! — кипела она.— Тебя ненавидят! А если не повинишься, то прикончат!
— Нет.— Он качнул головой, понимая, что ее злость уже проходит.— Этого никогда не случится.
— Кто это тебе сказал? — запальчиво спросила она.
— Твои глаза,— прошептал он.
— Мои глаза?! — Она окатила его яростным взглядом.— Мои глаза тебя ненавидят!
— Твои глаза говорят, что ты любишь меня…— гнул он свое.
— С чего ты взял, мерзавец?! — прошипела она.
— Твои глаза обожают меня именно за это.
— Что за чушь ты порешь, глупец?!
— Ты и в Шадизаре вращалась среди мерзавцев. Просто не нашла среди них достойного себя.
— Уж не ты ли это?! — взъярилась девушка.
— Мне кажется, да.
Она отчаянно рванулась и укусила его за губу. Потом за вторую. Впилась жалящим поцелуем. Руки выскользнули из-за спины и обвились вокруг шеи Севера.
— Я задушу тебя! — на миг оторвавшись от его губ, вновь пообещала она.— В своих объятиях…— И накинулась на него.
В свою комнату Халима вернулась вне себя от злости. Она впилась зубами в подушку, словно в глотку недосягаемого врага. Великая Волчица! Да что же с ней происходит?! Почему рыжая стерва все время выигрывает?! Ведь она не колдунья, а всего лишь шадизарская воровка. Правда, красивая, но и только! Так почему же раз за разом Халима терпит поражение в этой борьбе за Севера? Все, что она ни делает, оказывается не к месту и не ко времени! Не помог даже дар Тени! А сколько та вела разговоров о том, что необходимо соблюдать осторожность. Чего там осторожничать, если она надавила изо всех сил, а рыжую
