кому-то помахал рукой.
Я обернулся. Оля Лопатина стояла в другом конце вагона-ресторана, выискивая мужа. Увидев нас, она заулыбалась и подошла к столику.
— Приятного аппетита! Вот не ожидала, что попутчиком будет кто-нибудь из Бахмачеевской.
— Только до Юромска, — ответил я. — Садитесь к нам.
— Отдохнула, лапушка? — ласково спросил Игорь. При появлении жены он засветился нежностью.
— Жарко спать. Все смотрю в окошко и смотрю. Не верится, что мы уже едем…
— Есть хочешь?
— Ни капельки. — Она показала глазами на графинчик. — Приобщились?
— А как же! Посошок на дорогу. Пива выпьешь? — Игорь взялся за бутылку.
— Налей немного. Что-то ты трезвый, я смотрю. Правда, Дмитрий Александрович немного раскраснелся.
— Всего по сто пятьдесят, — сказал я. — Но голова уже кругом…
Оля засмеялась.
— С такой-то дозы? Не поверю.
— Честное слово! Я ведь непривычный.
— Ну все равно, с вашим здоровьем и комплекцией…
— Дело в привычке. Как себя человек натренирует, — засмеялся Игорь. — Какой-нибудь мужичок с ноготок выпьет бочку, и ничего. А другой верзила со ста граммов пьянеет.
— Медициной установлено, что отравляющее действие алкоголя прямо пропорционально весу человека. Если сразу выпить столько, что на килограмм веса придется грамм спирта, человек может умереть…
— Заинька, какой дурак будет пить залпом столько водки! Пьют же постепенно.
— Это и спасает… — подхватила Оля.
— Вот именно. Но мы ведь говорили о степени опьянения, а она зависит от индивидуальности.
— И все равно, медицина считает, что опьянение также зависит и от веса пьющего.
— Она ошибается, — мягко возразил Юрлов.
— Медицина никогда не ошибается!
— Эраре гуманум эст, Человеку свойственно ошибаться. А врачи — люди.
— Не будем брать частные случаи. Речь идет о науке, — повысила голос Оля.
Назревала размолвка. Чтобы примирить супругов, я сказал:
— В жизни встречается столько отклонений, что все их трудно предвидеть.
— Патология, конечно, бывает. Медики такими случаями тоже занимаются. Но подавляющая масса людей нормальна…
— Может быть, наоборот? — поддразнивал ее Игорь. — Патология — нормальна, а нормальность — патологична?
— Ты, как всегда, хочешь быть оригинальным.
С одной стороны, меня забавлял их спор. Если раньше представлялось, что семейная жизнь Игоря была чем-то необыкновенным в силу его положения, то сейчас я видел, что они простая супружеская пара, со своими неурядицами, соперничеством. Это делало их отношения понятными и человеческими. Но, с другой стороны, я опасался, как бы их перепалка не перешла в ссору. Не хотелось, чтобы наша первая и, может быть, последняя откровенная беседа закончилась плохо.
— Ребята, бог с ней. Оставим медицину в покое, — предложил я.
— Оставим, — с удовольствием согласился Игорь.
— Тем более, ты в ней мало смыслишь, — торжествующе закончила Оля.
— Не спорю.
— И спорить нечего. — Оля всем видом показывала, что победа осталась за ней. — Игорь вот всегда возмущался, — обратилась она ко мне, — что жена парторга Павла Кузьмича, здоровая женщина, ничего дома не делает. Они были нашими соседями. А я говорю, значит, у нее что-то не в порядке. Нам ведь, врачам, виднее. Поговорила я с ней. Маланья Яковлевна призналась, что в последнее время ей действительно все труднее что-нибудь делать. Я посоветовала прийти в амбулаторию, И что вы думаете — щитовидная железа. Ей, оказывается, и раньше предлагали операцию. Боится, А люди ничего не знают и болтают всякое…
— Признаться, я думал так же, как Игорь, — сознался я. — Оказывается, по внешности судить нельзя. Взять еще, например, Лохова. Крепыш, каких мало. А у человека одно легкое и туберкулез…
Лопатина округлила глаза:
— Это муж Клавки-продавщицы?
— Он.
— Кто вам сказал, что у него одно легкое?
— Сам и сказал. У него справка есть. Инвалид второй группы…
Оля пожала плечами:
— Глупость какая-то. Я его слушала. Легкие как у быка. Без одного легкого сразу узнать можно.
— А рентгеном проверяли?
— Он не обращался, — сказала Оля.
Я задумался. Действительно, какая-то неувязка. И если у него туберкулез, то как же его жене разрешают работать в продовольственном магазине?
— Он разве не состоял у вас на учете?
— Конечно, нет.
— Может быть, в районе, в тубдиспансере? — допытывался я.
— Что вы, мы таких больных знаем наперечет. Они на особом учете. Их обязательно посылают в закрытый санаторий, регулярно обследуют. Кроме всего прочего, они опасны для окружающих.
— Постойте, а когда вы его слушали? Он сам к вам в амбулаторию пришел?
— Нет. Случайно получилось. Он как-то чинил крышу и сорвался. Как голова цела осталась, не представляю. Верно, здоров, как бугай. Клавка прибежала ко мне, кричит: Тихон разбился. Я помню, успела схватить чемоданчик и бегом к ней. Тихон действительно сидит у хаты в полусознании. Клавдия его водой окатила. Я первым делом сердце прослушала, легкие. Дала понюхать нашатыря. Уложила в постель и сказала, чтобы пришел на рентген. Может, трещинка какая. Он так и не пришел. Я решила, что обошлось. Здоровый он, ничего не скажешь. Другой бы богу душу отдал…
— А легкие?
— Я же говорю — здоровее не бывает.
Хмель у меня из головы улетучился вмиг. Я вспомнил Лохова, его здоровые лапищи с короткими пальцами, походку носками внутрь. Меня самого тогда поразило, что у такого человека может быть всего одно легкое, да и то гнилое. Да, тут что-то не то. Паспорт я не смотрел. Поверил на слово. Положился на сычевскую проверку. Теперь мне подумалось, что Клава была чересчур уж приветлива. Неспроста.
Неужели Лохов — это… На фотороботе у преступника была борода. Бороду, правда, легко сбрить.
Надо срочно позвонить Борьке Михайлову.
Игорь и Оля с удивлением наблюдали за мной. Я попытался рассмеяться как можно беспечнее.
— А бог с ним, с Лоховым! Что вам теперь? О Бахмачеевской и думать забудете, наверное.
— Э, нет. — Игорь обнял жену за плечи. — Бахмачеевская — это великая станица. Она соединила нас с Оленькой… Что и говорить, перевернула всю жизнь. Верно, лапушка? — Игорь лбом потерся о ее волосы.
— Отец Леонтий, люди же смотрят, — шутливо отстранилась она.
— Ну вот что, ребята, — поднялся я, — мне требуется поспать пару часов, как воздух.
— Дима, Дмитрий Александрович, заходите к нам в купе, — пригласила Оля.
— Постараюсь, — ответил я. — На всякий случай — счастливого пути и много-много радости. И напишите.
— Я напишу, — серьезно сказал Игорь. — Жаль, не успели поближе сойтись в Бахмачеевской. Интересный ты парень…
