рубке. Ян Арнольдович напряженно вглядывался в темень впереди.
— Не волнуйтесь, товарищ подполковник, — успокаивал его командир корабля. — У нас не то что катер — килька не прошмыгнет незамеченной.
Не успел он закончить, как из динамика послышалось:
— Товарищ капитан, на локаторе виден небольшой объект. Движется со скоростью двадцать пять узлов в час. — Оператор сообщил направление движения.
— Они, — проговорил командир корабля и приказал идти на перехват.
— Почему вы так уверены, что это они? — спросил Латынис.
— Местные рыбачки по домам уже сидят, телевизор смотрят, — с усмешкой ответил тот. — Ну а трассы всех прогулочных и рейсовых судов я знаю как свои пять пальцев.
— А может, просто гуляки?
— Так поздно? И слишком далеко забрались… Минут через двадцать пять беглецов уже можно было хорошо разглядеть. Попав в луч прожектора, катер резко сменил курс. Сторожевое судно сделало соответствующий маневр, и над морем громовым раскатом полетел грозный приказ остановиться. Катер заметался, но те, кто был на нем, поняли, что им не уйти. Задранный до этого нос суденышка опустился на воду — выключили двигатель.
Со сторожевика бросили за борт трап. Первым на него ступил Латынис. За ним устремились двое матросов с автоматами.
— Ба! — воскликнул подполковник, заглядывая в кабину катера. — Знакомые лица!
За штурвалом сидел Семен Кочетков, прикрываясь рукой от слепящего света прожектора. Сзади него на сиденье, протянувшемся вдоль борта, лежал человек, обмотанный бинтами. Он походил на мумию. И больше никого.
— Куда путь держим? — продолжал Латынис, быстро охлопывая капитана «Элегии», не припрятал ли оружие.
Тот словно потерял дар речи. И только когда пограничники подсаживали его на трап, хрипло произнес.
— Пушка под сиденьем. Прошу учесть — выдал добровольно и сопротивления не оказывал.
— Учтем, Кочетков, — кивнул Ян Арнольдович и наклонился к забинтованному. — Может, представитесь, гражданин?
Тот лишь простонал в ответ, сверкнув белками глаз.
«Никак и впрямь раненый», — подумал подполковник.
Он попросил матросов поднять его на судно со всеми предосторожностями.
— Ну и тяжел! — крикнул один из пограничников, когда они подхватили белый кокон.
Пришлось воспользоваться лебедкой. После этого катер был взят на буксир, и сторожевик взял курс на Южноморск. Латынис находился неотлучно при Кочеткове в маленьком кубрике. Подполковник пытался выяснить, кого вез на катере Семей и куда, что они делали в доме Ступака. Кочетков отвечать на вопросы отказался.
На что ты надеешься, кэп? — покачал головой Латынис.
Тот продолжал молчать.
В южноморском порту их уже ждали «скорая» и милицейская машина. Кочеткова отвезли в следственный изолятор, а Латынис с неизвестным, скрытым под бинтами, поехали в больницу.
— Что с ним? — спросил у Яна Арнольдовича дежурный врач, когда они остались в палате втроем.
— Самому бы хотелось знать, — почесал затылок подполковник.
Врач ощупал ноги и руки больного и констатировал:
— Гипс. После аварии, что ли?
— Скорее уж — жизненной, — чуть усмехнулся Латынис. — Разбинтуйте голову.
Осторожно, словно от каждого его движения зависела жизнь пациента, врач начал разматывать бинт на голове неизвестного. И по мере того, как его лицо освобождалось, рот подполковника все шире расплывался в улыбке. «Раненый» же еще крепче смеживал веки.
— Жора, а Жора! — потрепал его за чуб Латынис. — Кончай спектакль.
Это был Георгий Бородин, по кличке Борода. Он метнул в оперуполномоченного злобный взгляд и снова закрыл глаза. Один только врач ничего не понимал, недоуменно посматривал то на Латыниса, то на пациента.
— Можете спокойно снять гипс, — сказал Ян Арнольдович.
Врач бросился к двери и крикнул в коридор:
— Юля, неси, что нужно, для снятия гипса.
Медсестра явилась с инструментом для этой операции. Врач взял огромные ножницы и хотел разрезать гипсовую повязку. Но как он ни старался, это ему не удавалось.
— Железо там, что ли? — посмотрел он растерянно на подполковника.
— Снимайте бинты слой за слоем, посоветовал Ян Арнольдович, — и будем считать, что вы и вы, Юля, понятые…
Когда были размочены и размотаны несколько витков бинта, сверкнули первые золотые монеты, уложенные плотно одна к другой.
— «Бриллиантовая рука»! — не удержавшись, хихикнула Юля.
— Нога, уверен, тоже бриллиантовая, — кивнул Латынис.
И впрямь, Бородин, как панцирем, был весь забронирован золотыми монетами и драгоценностями. На его могучем теле поместилось этого добра пуда два, не меньше. Помимо золота и каменьев, он был облеплен толстым слоем долларов, фунтов стерлингов, западногерманских марок, итальянских лир и другой валютой. На вопрос Латыниса, кому принадлежит это несметное богатство, Бородин не ответил. Он вообще не проронил ни единого слова.
Оформив соответствующие протоколы, подполковник вызвал конвой, и задержанного увезли. Для того чтобы перевезти ценности, пришлось вызывать инкассаторскую машину и представителя Госбанка.
Разделался со всем этим Латынис около часу ночи. И тут же помчался в особняк Ступака, где еще находились Рунов, Ветлугин и Дагурова. Во дворе поместья подпольного миллионера стояли спецмашины, ходили милиционеры. Знакомый капитан, провожая Латыниса в дом, рассказал подробности о схватке, происшедшей здесь. В доме заканчивали обыск. Анатолий Филиппович, Валерий Иванович и Ольга Арчиловна уединились в одну из многочисленных комнат с Яном Арнольдовичем, чтобы услышать из первых уст о событиях на море и в больнице.
— Уверена, это ценности Ступака, о которых ходило столько легенд, — сказала Дагурова. — Вот почему мы их не нашли в доме.
— Чем объясняет отсутствие денег и драгоценностей вдова? — поинтересовался Латынис.
— Пока на эти вопросы она отвечать отказывается, — сказала Ольга Арчиловна. — Мы сначала попросили выдать все это добровольно. Говорит — ищите…
— А наркотики нашли? — спросил подполковник.
— Увы, вздохнул Ветлугин. — Даже натасканных на это дело собак использовали — ни полграмма…
— Ну что ж, проведем допрос, — решил Рунов. — Теперь у нас есть козыри.
Коротко обсудили план предстоящего разговора и вызвали вдову Ступака. Вид у нее был усталый, но держалась она довольно уверенно и спокойно. Трудно было предположить, что несколько часов назад на ее глазах застрелился муж.
— Наталья Егоровна, — начал Рунов, — по нашим сведениям, вы были сообщницей своего мужа Ступака, занимались хранением и распространением наркотиков.
Разве я похожа на сообщницу? — хмыкнула вдова. — Простите, не из таких.
— А из каких?
— Которых лелеют и холят…
— А как же извоз? — усмехнулся генерал. — Ступак садился за руль роллс-ройса, а вы — «Ягуара», может быть, наоборот, не знаю. А по существу, это все равно что кучер — ванька.
— Это для меня было развлечением. Люблю водить машину. — Она улыбнулась своей неотразимой
