Когда его губы коснулись ее губ, она тихо застонала. Кровь ее, казалось, застыла в жилах. Синди еле дышала.
Внезапно Этан отпрянул назад.
— Послушай, Синди!
— Что?
— Давай попробуем начать все сначала.
Она снова прильнула к его широкой груди, и они стали танцевать — вдвоем, под луной. Это волшебная ночь, подумала она.
— Поехали завтра покатаемся на лошадях? — попросила Синди, когда Этан провожал ее домой.
— Нет. Я завтра уезжаю — дядя попросил меня приехать на ярмарку, которая проводится в наших родных местах.
— Уезжаешь?! Надолго?
— Нет. На день-два.
— О… — Она не смогла скрыть разочарования в голосе.
— Хочешь поехать со мной?
— А можно?
— Конечно.
Синди радостно улыбнулась.
— Во сколько отъезд?
— В половине восьмого, — ответил Этан. — Я зайду за тобой.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На следующее утро Этан зашел за Синди очень рано.
— Ты готова, соня? — спросил он.
Она кивнула.
Взглянув на нее, он усмехнулся.
— Пойдем, — сказал Этан, беря сумку Синди. — Ты сможешь поспать в машине.
Автомобиль выехал на шоссе. Синди зевнула и, положив голову на колени Этану, вскоре крепко уснула.
Ведя машину, он время от времени переводил взгляд на ее лицо и думал о том, какое впечатление произведет на нее резервация. Возможно, ее не стоило брать с собой. Многие белые люди, попав в резервацию, приходят в ужас, и не без основания.
Когда грузовик съехал с трассы и затрясся по проселочной дороге, Синди проснулась и подняла голову.
— Мы приехали? — сонно спросила она.
— Почти, — ответил Этан.
Синди взглянула в окно. Она не знала, что ее ждет, но пейзаж, который она увидела, был унылым. Маленькие обшарпанные домики, ни газонов, ни деревьев, лишь редкие цветочные клумбы. Много старых машин и грузовиков, выброшенная на улицу и выцветшая под солнцем мебель. Синди увидела бродячих собак и вспомнила, что где-то читала об условиях жизни индейцев в резервациях. Уровень безработицы здесь составляет восемьдесят пять процентов, а шестьдесят девять процентов людей живут за чертой бедности. Теперь она поняла, почему эти земли отданы индейцам. Кто еще захотел бы здесь поселиться?
— Твой дядя живет здесь? — спросила Синди.
Этан кивнул. Он так и знал: увиденное вызовет у нее шок.
Они приехали в центр резервации, к большой площади, на которой было расставлено множество брезентовых палаток.
Кажется, здесь собрались все жители Лакоты, подумала Синди. Она увидела мужчин в национальной одежде индейцев и в ярких танцевальных костюмах. Женщины были одеты в хлопковые блузки и длинные юбки, некоторые — в джинсы и футболки, а некоторые — в одежду из замши.
На площади были расставлены длинные столы с сувенирами.
По ярмарке разгуливал и сотни туристов, они рассматривали товары, ели хот-доги и гамбургеры.
С импровизированной сцены раздался стук барабанов.
Этан вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и подал Синди руку.
— Я еще не скоро буду танцевать, — сказал он. — Пойдем пройдемся?
— Конечно.
Они стали бродить по ярмарке, разглядывая разнообразные товары. Синди восхищалась картинами, нарисованными на полотне, оленьей коже, камнях или дереве. На столах были разложены церемониальные маски, украшенные перьями, рубашки из оленьей кожи. В одном месте продавались копья и ножи всевозможных размеров, с ручками из дерева, кости, металла. В одном месте они увидели музыкальные инструменты. Особенно много было барабанов.
Синди обратила внимание на одну маленькую вещицу, выполненную в бело-голубой гамме, она напоминала паутинку.
— Что это? — спросила она Этана.
— Это ловушка для снов, она отгоняет плохие сны, — ответил он. — Существует предание: много веков назад один старейшина-индеец сидел на вершине горы и размышлял о жизни. Передним явился, приняв обличье паука, Иктоми — Великий Дух и начал плести паутину. Занимаясь этой работой, он рассказал старейшине о цикле жизни — от младенца к ребенку, от ребенка ко взрослому, от взрослого к старику, за которым надо ухаживать так же, как за младенцем. В жизни действует много различных сил, сказал он, одни — хорошие, другие — плохие. Иктоми плел паутину от краев к центру. «Видишь, — обратился он к старейшине, — я плету паутину в виде круга, а в центре — дыра. Если ты веришь в Великий Дух, то паутина поймает для тебя хорошие мысли и сны, а плохие уйдут сквозь дыру». С тех пор эта штуковина, ловушка для снов, висит над кроватями многих индейцев и, как сито, просеивает их сны и видения. Хорошие — остаются, а плохие — проваливаются в дыру.
— Какая замечательная история!
Этан кивнул и протянул Синди паутинку.
— Возьми, пожалуйста, я ее тебе дарю.
Он расплатился с продавцом, а она поцеловала его в щеку.
— Спасибо, — тихо поблагодарила Синди.
Она положила подарок в сумку, и Этан, взяв за руку, повел ее к сцене. Вокруг сцены стояли скамейки, на многих уже сидели люди. Этан повел девушку к скамье, покрытой красным одеялом.
— Мы сядем здесь? — спросила Синди.
— Да, конечно. Красное одеяло — для меня. Здесь его положил мой дядя. Эти скамьи — для танцоров.
— О…
Она огляделась по сторонам.
На сцене уже выступали женщины — они исполняли танец с шалями. Движения их были грациозными и легкими, казалось, они летают по воздуху. На каждой из них была надета широкая юбка, подпоясанная ремнем, и белая блузка, но взгляд завораживали именно шали — прекрасные шали с длинной бахромой.
Следующий танец исполняли мужчины, за ними последовали юноши. Одетые лишь в набедренные повязки и мокасины, они крутили обручи, и делали это невероятно быстро, в такт музыке.
Синди аплодировала вместе со всеми зрителями. Затем наступило время Этана.
Объявили следующий танец — традиционный танец мужчин. На сцену вышла дюжина танцоров.
