Кел, испугано вздрогнув, обернулся и побледнел. Он стоял внутри двойного круга, нарисованного мелом на деревянном полу. Символы, изображенные между двумя кругами, были ей незнакомы, они отвратительно потрескивали. Зловоние смерти и разложения наполняло комнату. В воздухе, с двух сторон от него, плавало нечто — бесформенное, видоизменяющееся. На маленьком столике перед ним лежали два черепа.
— Нет! — пронзительно от ужаса закричал Кел. — Ты не можешь быть здесь! Я еще не готов!
Прежде чем Стужа успела что-то сделать, ввалился Терлик, увидел двух шимиеров и застыл на месте. Затем, поняв, что Кел еще не успел закончить свое заклинание, он прошел через комнату и потер каблуком внешний круг, а также один из символов, смазывая их.
Кел снова завизжал.
Шимиеры издали оглушительный вопль, взметнулись к потолку, а затем бросились вниз, к полу. Они отчаянно врезались в стены и высокие книжные шкафы, переворачивая мебель, сбивая свечи, освещавшие комнату. Стужа подхватила одну из них, не дав огню попасть на шпалеры, и вжалась в угол.
Шимиеры выписывали круги быстрее и быстрее. Их черные субстанции начали таять и слились воедино, вращаясь все стремительнее с каждым ударом ее сердца, пока в середине комнаты не забурлила маленькая тугая воронка.
Стужа смотрела широко открытыми глазами, волосы дико развевались, одежды хлестали по телу. Она прикрывала свечу рукой, но буря раздувала огонь в голубое пляшущее пламя. Рядом на полу растянулся сбитый с ног Терлик, он изо всех сил сжимал меч и старался расстегнуть плащ, грозивший задушить его, так как воронка засасывала в себя красную ткань. Кела расплющило по противоположной стене, он безумно вращал глазами, выкрикивал проклятия, но слова его гасли в диком водовороте мощной энергии.
Книги и свитки летали по комнате, за ними два черепа, маленький столик — все, что могло летать, представляло собой смертельную опасность. Стужа прикрыла рукой голову и сжалась еще сильнее, дотянуться до Терлика она не могла.
Затем все закончилось, и, казалось, весь мир затаил дыхание. Воронка утратила свою силу и начала рассеиваться, а книги, кости, столы — все попадало вниз с громким шумом, с треском, хрустом и стуком. Когда улеглась буря, глазам предстала еле различимая влажная внешняя оболочка. Но и она быстро испарилась.
Стужа поднялась на ноги, поставила свечу — единственный источник света — на полку над своей головой и двинулась к сыну.
— Не подходи! — гневно завопил он, но в глазах его блестел страх. — Глупая женщина! Я знал, что ты уже близко, но не настолько. Ты со своим ручным псом, — он махнул рукой в сторону Терлика, когда роларофец встал на ноги, — вы все испортите!
Она шагнула к нему:
— Кел…
Его рука метнулась в карман платья и извлекла кольцо. Она не успела остановить его, и он надел кольцо на большой палец. Лицо его исказила исступленная ненависть, и он исчез.
Стужа рванулась вперед, но руки ее встретили лишь пустоту.
— Терлик, — крикнула она, — не дай ему уйти!
Тот сразу же, не задавая вопросов, пнул дверь. Она затряслась, с шумом хлопнув о косяк, но Стужа поняла: слишком поздно. Резко открыв дверь, она ринулась вниз по ступеням.
— Кольцо — это талисман, — бросила она на бегу. — Оно делает его невидимым для людских глаз. Вот как, оказывается, исчез он из моей таверны, когда за ним пришли солдаты Риотамуса. Наверное, точно так же он воспользовался этим кольцом и ускользнул от келедской армии, когда мы разгромили его войско у башни.
— Что же нам теперь делать? — спросил ее товарищ, бежавший следом.
— До сих пор мне не нужно было видеть его, чтобы привести нас сюда, — отвечала она. — Думаю, я и теперь смогу его найти.
Она поспешила назад тем же путем, которым они пришли, — через переднюю у главного входа и дальше во двор. Добежав до середины двора, она остановилась и схватила Терлика за руку.
— Он за воротами, — осторожно произнесла она. — Я его чувствую.
Ашур оказался рядом с ней. Кобыла же, подняв голову, только взглянула на них и продолжала щипать сорняки.
Стужа двигалась опасливо. Она чувствовала присутствие сына, но не могла определить его точное местонахождение. Он где-то там, за воротами, и двигается очень медленно.
Они задержались у ворот. Огромные створы стояли раскрытыми, как будто маня. Стужа обнажила меч, прижалась к холодному железу и очень медленно прошла через ворота. Сына нигде не было видно. Она подала знак, и Терлик с Ашуром присоединились к ней.
— Туда, — шепнула она, — но я не…
На короткое мгновение Кел обнаружил себя. Усмехнувшись, он обжег ее взглядом, повернулся и отступил за широкий ствол старого дерева.
— Он там! — закричала она и побежала вдоль крепостной стены. Но Кела за деревом не оказалось. Впрочем, он опять показался, на этот раз дальше у стены. Она бросилась догонять, лавируя между деревьями, перепрыгивая через кусты, отбрасывая в стороны ветви, так и норовившие угодить в лицо. Топот копыт Ашура раздавался за спиной. Боясь потерять из виду сына, она не решалась оглянуться назад, но знала и так, что Терлик бежит следом.
Двигаясь грациозно, как олень, Кел придерживал платье обеими руками. Внезапно он остановился и повернулся к ней лицом. Даже в темноте было видно, что глаза его горят безумием. Он запрокинул голову и дико расхохотался:
— Ты узнаешь это место, матушка? Помнишь его?
Она понимала, что нельзя слушать этот вкрадчивый, призывный голос. Нужно поразить Кела без промедления. Но это ее сын, и она опустила руку.
— Довольно игр, Кел, — резко сказала она. — Ты натворил уже столько бед.
Злобная улыбка расцвела на его губах. Он продолжал, как будто не слышал ее слов:
— Это кладбище, Самидар, моя дорогая матушка. Мы хоронили здесь своих солдат, дворецких, слуг. — Он улыбнулся еще шире. — Они по тебе очень соскучились. И хотят радушно поприветствовать тебя дома.
Он раскрыл руку. На ладони его блеснули кусочки зубов и костей. Он подбросил их, и волна загадочной силы сотрясла воздух. Ашур пронзительно закричал и вздыбился, из глаз единорога с треском вырвалось пламя. Стуже показалось, будто ледяные ножи срезают кусок за куском ее плоть. В тех местах, куда упали брошенные Келом кости, разверзлась земля.
— Обними их, матушка, — смеялся Кел. — Обними своих друзей и тех, кого любила!
Из расщелин в земле, волоча ноги, стали выбираться мертвецы. Пустые глазницы полуразложившихся трупов горели дьявольским красным огнем. Мертвецы тянули к ней руки с длинными, как лезвие кинжала, когтями. Иссохшая, сгнившая плоть и истлевшие погребальные одежды отрывались от старых костей и падали на землю при каждом их шаге. Нестерпимый смрад исходил от них.
Стужа брезгливо отшатнулась. Рот наполнился мерзким вкусом, и, к стыду своему, она обнаружила, что ее стошнило. Широко открытыми глазами она изумленно взирала на то, как чудовищный кошмар становится явью. Мертвецы, шаркая, подбирались к ней, окружали ее, в земле разверзались все новые щели, из них вылезали все новые трупы, и все они жаждали до нее добраться.
Прямо под ней стала оседать земля. Она невольно отпрыгнула в сторону и неловко столкнулась с единорогом, поскольку Ашур тоже отпрянул. Стужа упала лицом вниз, глотая грязь. Что-то схватило ее за щиколотку, и она пронзительно вскрикнула.
Не раздумывая, она перевернулась на спину и, сверкнув мечом, отрубила отвратительную руку, тянувшуюся к ней из дыры на том месте, где только что стояла она сама.
Этого хватило, чтобы Стужа пришла в себя. Она с трудом встала на ноги, сплюнула забившуюся в рот грязь и сокрушила голову, которая лезла из той же самой дыры. Кость раскололась с глухим треском.
