Ее действия стали сигналом для Ашура. Единорог бросился в самую гущу мертвецов, разя их рогом и копытами, издавая свой удивительный боевой клич.
Слева поодаль она разглядела Терлика. Роларофец стоял, прижавшись спиной к крепостной стене. Он со свистом размахивал мечом, держа его обеими руками, не подпуская к себе чудищ.
Краем глаза Стужа заметила, как к ней потянулась костлявая рука. Пальцы сжались и ухватили ее за длинные волосы, но дернуть и свалить с ног не успели — Стужа отсекла руку. После второго удара голова отлетела от чахлых плеч, и тело рухнуло на землю.
Ее сердце заколотилось.
— Руби головы! — крикнула она, моля богов о том, чтобы Терлик услышал.
Она подскочила к ближайшему мертвецу. Справа у него обнажились ребра, а кожа с полуистлевшими волосами сползла с черепа, почти закрывая глазницы. Но он все равно продолжал тянуться к ней, судорожно сжимая костлявые пальцы, непотребно клацая гнилыми зубами.
Один точный удар — и он успокоился во второй раз.
Она решила не тратить время попусту на подобные мысли. Живые или мертвые, эти чудища намерены убить ее. И страх внезапно пропал. Стужа ринулась на них, с безжалостной яростью кромсая трупы на куски, разбивая черепные кости, отрубая им руки, ноги, головы. Двое из них набросились на нее сзади, увлекая вниз, но она вывернулась и с неожиданной легкостью отбросила их в стороны. Ведь даже самый свежий из них — это всего-навсего кости, обтянутые кожей. В этих телах совсем нет веса, а в хилых ударах — силы. У чудовищ есть только когти, так и норовившие подобраться поближе к глазам или горлу.
Она мельком взглянула на Кела — он стоял под древним деревом, словно какой-нибудь лесной бог или дух, и наблюдал. Его издевательский смех умолк. Мертвенно-бледное лицо дышало злобой, он был явно разочарован.
Терлика не оказалось на прежнем месте, она нигде его не видела, но зато слышала крики, проклятия, ворчливое бормотание, а за ними — ужасный хруст костей и поняла, что он в строю.
Больше всего мертвецам доставалось от Ашура. Их когти были бессильны против единорога. Он лягал нападавших на него безмозглых существ, втаптывал их своими огромными копытами обратно в землю. Правда, он не всегда попадал по черепам, но где бы ни сражался единорог, на земле под ним нелепо дергались бледные трупы.
Еще трое мертвецов, волоча ноги, двинулись на нее. Стужа решила, что просто обязана освободить их от подлого влиянии Кела и дать им возможность наконец-то обрести покой. Подняв меч, она бросилась на них, намереваясь быстро покончить с этим.
Но слишком поздно она заметила зияющую трещину и глухо вскрикнула. Она упала, ударилась головой о край ямы и, оглушенная, очутилась на самом дне. С трудом ей удалось вдохнуть и подняться на колени.
Шаря в рыхлой земле, Стужа нащупала свой меч. Доставая его из грязи, она случайно обернулась через плечо и замерла.
Три трупа прыгнули сверху на нее. Не раздумывая, она выставила свой клинок и проткнула одному из них глазницу. Череп оторвался от падающего тела, но и меч снова выскочил из ее рук.
Дьявольское лицо злобно, с вожделением смотрело на нее, костлявые руки сомкнулись на шее. Хватка чудища была ледяной, Стужа с содроганием пыталась высвободиться. Но в тесной яме ей никак не удавалось скинуть его с себя. Красные глазницы нестерпимо обжигали, они вытягивали из ее тела тепло и саму жизнь.
Стужа в отчаянии подняла руки, изо всех сил стараясь разомкнуть чудовищную хватку. В это время третий труп начал рвать на ней одежду, пытаясь добраться своими когтями до ее плоти.
Она снова взметнула вверх руки, но костлявые пальцы с невероятной силой сдавливали ей шею. Казалось, убийца издевательски пялится прямо в глаза. Горло мучительно усыхало, дышать стало невозможно.
Стужа резко сунула большие пальцы в глазницы, сверкавшие красным огнем, и зацепилась за их края. Из последних сил она стала тянуть. Мышцы рук и плеч вздулись и тряслись от напряжения. Красная пелена застлала глаза, воздух наполнился ревом. В висках сильно застучало.
Рванув, она расколола череп голыми руками. Обломки посыпались на лицо. Остальная часть тела обвисла на ней, как будто непристойно предлагая себя в любовники.
Стужа отдернула ногу. Третий мертвец уже порвал ей штанину. На длиннющих когтях поблескивала темная кровь. Он скалил зубы и поднял руку, как будто любуясь своей работой. Затем сделал резкий выпад, целясь когтями в лицо.
С трудом она отшвырнула второй труп в сторону, занесла ногу и пнула третьего мертвеца со всей силы. От удара у него закачались два сломанных ребра. Она собралась было встать на ноги, как мертвяк снова повалил ее на землю.
Тогда она безудержно разъярилась. Как только пальцы впились ей в шею, она протянула руку, оторвала сломанное ребро и вывернулась. Мерзкий враг завалился на бок. Он попытался сесть ровно, и Стужа нанесла удар. Острый конец сломанного ребра, вонзившись в пустую глазницу, ударил в затылок черепа. Ребро отразило зловещий красный свет, она всем своим весом налегла на кость.
Раздался треск. Красное свечение тут же пропало. Она выпустила из руки ребро и откинулась назад, утирая пот с лица. Труп ухмылялся ей, пригвожденный к краю могилы. Он еще дергался, тянул к ней руки, но ребро крепко удерживало его.
Она нашла свой меч и вернулась. От сильного удара полетели кости и комья земли, и третий труп, лишившись головы, свалился рядом с двумя другими.
Стужа подтянулась на руках, огляделась и поняла, что дело почти все сделано. Когда она выползала из могилы, Терлик уже приканчивал двух оставшихся мертвяков. Ашур обнюхивал трупы, лежавшие на земле. Если они подергивались, единорог бил их копытами до тех пор, пока они не переставали двигаться.
Кела нигде не было видно.
Терлик приблизился к ней, все еще сжимая в руке обнаженный меч. Вне себя от ярости, он еле сдерживался. Но это еще не все. Он походил на человека, которому многое открылось, который повидал бездну и едва в нее не угодил.
— Оставь его мне, Самидар, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Он мой племянник, и ты оставишь его мне!
От того, как он изменился, ей стало не по себе. Если бы глаза у него горели красным, она могла бы принять его за мертвяка. Но лицо его скрывала сгустившаяся темнота, бледные щеки ввалились. Он сердито смотрел на нее, сжимая и разжимая пустую руку.
— Оставь его мне! — повторил он, шипя почти по-змеиному.
Стужа закусила губу, не зная, что на это ответить.
— Нам надо вернуться в замок, — наконец промолвила она, уловив в душе нестройный звук, который приведет их к ее сыну. Вкладывая меч в ножны, она содрогнулась — стольких уложить, а на лезвии ни капли крови. Ашур подошел к ней, и они вернулись к крепостным воротам.
Лошадь пропала. Однако искать ее было некогда.
На этот раз они, охваченные гневом, решительно шли по двору, не таясь. Оставили Ашура внизу и стремительно поднялись по лестнице. Терлик с ревом открыл дверь ногой. Вместе они ступили в зал.
— Поосторожней с моими ценными дверями, невежественный дикарь. — Голос, зловещий в своем спокойствии, принадлежал женщине. Он разнесся по всему залу. — Уверена, подобное искусство теперь большая редкость в этом мире.
Стужа подняла голову и увидела — на вершине широкой длинной лестницы стоит женщина. Она смотрит на них сверху, прислонившись к балюстраде, руки ее вцепились в перила. У верхней ступени на стене горит факел, но лицо женщины остается в тени.
