подсказала бы ей, где ее сын, но не успела сделать это, как тень снова зашевелилась.
Это был Терлик. Роларофец пристально смотрел на нее, стоя на краю леса.
— Кобыла пропала, — сказал он, подойдя к ней. — Я подумал, может, она забрела в лес.
Она с трудом сдержалась, чтобы не отругать его. Конечно, пропавшая лошадь — это неприятность, но когда она велела ему оставаться с Ашуром, у нее были на то веские основания. Рядом с единорогом Терлик был бы в относительной безопасности от Кела или Реймут. И то, что он не принял во внимание хороший совет, ее раздражало. А с другой стороны, с ним ничего не случилось, он цел и невредим. Она медленно и глубоко вздохнула, слушая, как в отдалении бьются морские волны.
— Пойдем, — устало сказала она, когда Ашур подошел к воротам.
— Куда пойдем? — Он повернулся и озабоченно посмотрел в сторону леса. — Не могу найти свою лошадь.
— Ты не найдешь ее в такой мгле, — заверила его Стужа. — Может, она сама объявится утром. А мне нужно поспать, но если эта крепость будет маячить перед глазами — я не усну. Так что пойдем обратно по тропе и отыщем местечко у обрыва.
Они шли пешком в сторону моря. Каждый звук — шорох листьев, хруст сломанной ветки — заставлял ее вздрагивать. Любая тень казалась ей еще одним трупом, явившимся по ее душу, любая ямка — еще одной могилой, готовой поглотить ее. И только когда они вышли на тропу у обрыва, она обнаружила, что все это время сжимала в руке обнаженный меч. Пусть это нелепо, но она решила — ничего страшного, если меч еще немного побудет в руке.
Когда стены отцовской крепости скрылись из виду за высокими деревьями, они остановились. Лес стоял сплошной стеной, и негде было разжечь костер, но Стужа равнодушно отнеслась к этому. Она воткнула меч в мягкую землю и уселась, прислонившись к старому стволу. Терлик сел рядом, Ашур остался спокойно стоять, как будто на страже.
Море Календи простиралось перед ними. Волны, одна за другой, накатывались на скалы внизу, наполняя ночь гулом, успокаивающим душу.
Но уснуть оказалось трудно. Вместо этого они разговаривали. Она рассказала ему о Трех Артефактах и о том, какой силой они обладают. Объяснила, как Кел намерен использовать их, чтобы продлить жизнь ее матери. Что сейчас она еще не готова выступить против сына. По какой-то ей самой непонятной причине ей хотелось, чтобы мать получила возможность ожить.
— Я хочу позволить ему воспользоваться Артефактами, — настаивала она. — Клянусь, я не убивала мать, Терлик, но я привела в действие ту цепь событий, что заставила ее покончить с собой. Как я могу отказать ей в том, чтобы она снова жила?
— Это неестественно, — убеждал он, обхватив свои колени. — А как же те существа, что нападали на нас на кладбище? Они тоже заслужили право на вторую жизнь? Когда я увидел, как они лезут из своих могил, то подумал, что спятил. Просто окоченел. — Он прижался затылком к шероховатой коре и вздохнул. — Я и сейчас не уверен, что не потерял рассудок. Все это не может быть правдой.
Она положила руку ему на бедро.
— Это все правда, — мягко сказала она. — Не сомневайся. — Она ждала, что он ответит, но он только пристально смотрел на усыпанное звездами небо. Потом сплел свои пальцы с ее пальцами.
— Так странно, — прошептала она, опустив голову ему на плечо. — Реймут — моя мать. И говорит со мной тем же тоном, будто я все еще ребенок. А ведь сейчас она моложе меня, и мне почему-то завидно.
Он сжал ей руку. Они помолчали, затем Терлик неловко поерзал. Наконец он заговорил тихо и серьезно:
— Ты почти ничего не сказала о Келе.
Она отвернулась, ей вдруг стало холодно и неуютно. Лучше бы он перестал болтать, а просто обнял ее и не отпускал, согревая. Кости ныли, веки совсем отяжелели.
— Реймут сама была почти ребенок, когда родила меня, — услышала она свои слова, но прозвучали они глухо, сквозь сон.
Терлик неожиданно встал и подошел к краю обрыва. Стиснув за спиной кулаки, резко повернулся к ней лицом.
— Так как же Кел? — раздраженно спросил он. Затем снова уселся рядом и взял ее за плечи. — Скажи мне, Самидар, ради чего мы проделали весь этот путь?
Она оттолкнула его.
— Я не знаю! — сердито закричала она. — Не знаю. Я ничего не понимаю. Все так запуталось!
Она прижалась головой к коленям и обхватила себя, раскачиваясь взад-вперед, не решаясь посмотреть в глаза своему спутнику, не решаясь заглянуть внутрь себя — вдруг она увидит там ответы, которых ей не перенести.
— Может, Кел тоже заслуживает второй жизни, — выдавила она наконец. — Да, он безумен и опасен. И я знаю, какие преступления он совершил. — Она сглотнула комок, подступивший к горлу, и нашла в себе силы взглянуть на каменное лицо Терлика. — Но, может, если я останусь здесь, то мы вдвоем с матерью сможем помочь ему или найдем какой-то другой способ влиять на него. Моя мать тоже любит его, несмотря на то что он натворил. Он послушается ее.
Терлик не сводил с нее глаз, полных горечи и гнева. Не говоря ни слова, он повернулся к ней спиной и зашагал прочь.
Она крикнула ему вслед:
— Терлик, он же мой сын!
Ушел он недалеко. Устало прислонился к другому дереву, опустил голову ниже плеч, и Стужа услышала звук, похожий на тяжкий вздох. Так же молча он улегся на землю, плотно обернул вокруг себя плащ и пристроил голову на сгибе локтя.
Она умоляюще смотрела на его спину.
— Терлик, каждый человек заслуживает второй попытки!
Он не шевелился, просто лежал отвернувшись, — еще одна тень на земле.
Она видела, как он дышит во сне, как вздымается и опускается его грудь. Его дыхание как будто вторило ударам прибоя. Над морем стали кружить морские птицы, издавая зловещие, пронзительные крики. Она следила за ними, пока глаза едва не сомкнулись под невыносимой тяжестью век.
Она откинулась спиной на дерево и закрыла глаза, даже не заметив, как сон окончательно сморил ее. Вздохнув, она сползла на землю и повернулась на бок.
Последняя мысль ее была о Терлике.
Она проснулась внезапно от дурного предчувствия. Солнце, прежде чем скрыться за край горизонта, окрасило Календи в оранжевый цвет. Она, оказывается, проспала весь день. Стужа медленно встала, недоумевая, почему Терлик не разбудил ее. Огляделась вокруг, позвала.
Его не было под деревом. Его нигде не было.
У нее неприятно засосало под ложечкой. Ашур тоже пропал, но когда она позвала его, единорог тут же появился из леса, продолжая жевать цветы. Она подошла к нему и запустила руку в эту густую гриву, погладила по мускулистой шее: в присутствии единорога ей было хотя бы чуть-чуть, но спокойнее, безопаснее. Ашур лизнул ее в ладонь и попытался потереться о плечо.
Но необъяснимый страх, словно острыми зубьями, продолжал терзать ее.
Она приблизилась к тому месту, где спал Терлик. Мшистая трава еще хранила след от его тела, но земля была холодной. Значит, он ушел уже давно. Она наклонилась, потом легла на это же место точно так
