встречаются гораздо чаще и достигают больших размеров. Они расположены чаще всего в верхнем конце островов; действительно, последние обязаны своим происхождением наносам растительного вещества, образованного деревьями, которые растут на отмели. На острове росло главным образом дерево Cecropia peltata которое имеет полый ствол и гладкую бледную кору. Листья по форме сходны с листьями конского каштана, но несравненно крупнее; снизу они белые и, когда дует вожделенный пассат, показывают свою серебристую нижнюю сторону — отрадное зрелище для измученного путешественника в лодке. Дерево растет весьма своеобразно: ветви отходят почти под прямым углом к стволу, вокруг них, в малых мутовках, располагаются маленькие веточки и т.д., а листья растут на концах веточек, так что в общем дерево похоже на огромный канделябр. Cecropia различных видов характерны для бразильского лесного ландшафта; вид, о котором я рассказываю, растет в большом количестве на берегах Амазонки повсюду в низменных местах. Кое-где в изобилии растет также своеобразное дерево монгуба (Bombaxceiba); темно-зеленая, с серыми бороздами кора его громадного суживающегося ствола сразу бросается в глаза. Среди пальмовых деревьев на низменных местах главное место занимает жауари (Astrocaryumjauari), ствол которого, окруженный кольцами шипов, достигает большой высоты. По берегам острова были большие пространства, поросшие злаком Gynerium saccharoides, который украшен изящными гроздьями цветов, как у тростника, и вырастает до высоты 20 футов; листья у него располагаются веером около середины стебля. Я с удивлением обнаружил на возвышенных местах песчаной отмели знакомую листву ивы (Salixhumbotdtiana). Это карликовый вид, заросли которого похожи на лозняк; как и у английских ив, листья были населены маленькими жучками-листоедами. Многое из того, что я встретил во время прогулки, напомнило мне морской берег. Над головой летали стаи белых чаек, испуская свой столь хорошо известный крик, а у самой воды бегали кулички. Там и сям одиноко выступали голенастые птицы; одна из них, курикака (Ibismelanopis), взлетела, тихонько кудахча, и вскоре к ней присоединилась птица-единорог (Palatnedeacornuta), которую я спугнул в кустах; ее пронзительные вопли, напоминавшие крик осла, но еще более резкие, неприятно нарушали уединенность этих мест. Среди кустарников ивы виднелись стаи какой-то красивой птицы, принадлежащей к семейству Icteridae, или трупиалов, и украшенной пышным оперением из черных и шафраново-желтых перьев. Я провел несколько времени, наблюдая расположившуюся на деревьях Cecropia группу птиц вида, называемого туземцами тамбури-пара. Это была Monasa nigrifrons орнитологов; у нее скромное темно-серое оперение и оранжевый клюв. Она принадлежит к семейству бородаток, большая часть представителей которого отличается вялым, инертным нравом. Те виды, которые орнитологи объединяют в род Bucco, индейцы называют на языке тупи таи-асу-уира, т.е. птицами-поросятами. Иногда они часами сидят вместе на низких ветках в тени, проявляя некоторую деятельность только тогда, когда внимание их привлекают летящие мимо насекомые. Но эта стая тамбури- пара была отнюдь не вялой: они прыгали и гонялись друг за другом среди ветвей. Резвясь, они издавали по очереди по нескольку коротких мелодичных звуков, которые вместе составляли звонкий музыкальный хор, весьма поразивший меня.
27-го мы достигли возвышенного лесистого мыса Парентинс, который служит в настоящее время границей между провинциями Пара и Амазонка. Здесь мы встретили небольшую лодку, которая плыла вниз по реке в Сантарен. Хозяином лодки был свободный негр по имени Лима; он ехал с женой, чтобы обменять свой годовой урожай табака на европейские товары. Длинная и мелкая лодка была нагружена почти до предела. Негр жил на берегах Абакаши, реки изливающей свои воды в Канома — широкий внутренний проток, который простирается от реки Мадейра до Парентинса на расстоянии 180 миль. Пена предложил негру выгодные условия, сделка была заключена, и негр оказался избавленным от долгого путешествия. Это был, по-видимому прямой и честный малый; родом он был из Пернамбуку, имного лет назад поселился в этой части страны. С ним была девочка-индианка из племени мауэ, которое искони обитало в области, расположенной за Канома, между Мадейрой и Тапажосом. Мауэ считаются, и, по-моему, справедливо, ветвью большого народа мундуруку, которая отделилась в отдаленные времена и вследствие длительной обособленности приобрела, по-видимому, подобно многим другим бразильским племенам, иные обычаи и совершенно иной язык. Мундуруку, видимо, сохранили больше общих черт первоначального племени тупи, чем мауэ. Сеньор Лима говорил мне — и впоследствии я убедился, что это верно, — что в языках двух этих народностей вряд ли есть два одинаковых слова, хотя в обоих есть слова, очень близкие к словам языка тупи. В наружности девочки не было ровно ничего от дикарки: красивые черты лица, отнюдь не выступающие скулы, тонкие губы, открытое и приветливое выражение. Ее привезли сюда из отдаленного поселения ее племени на берегу Абакаши всего несколько недель назад, и она до сих пор не знала и пяти слов по-португальски. Индейцы, как правило весьма сговорчивы, пока молоды, но все жалуются, что, достигнув возраста половой зрелости, они становятся беспокойными и недовольными. Тогда у них проявляется врожденная нетерпимость к каким бы то ни было ограничениям, и самым лучшим обращением с ними не удается предотвратить их бегства от хозяев; они не возвращаются в малоки[17] своих племен, но присоединяются к группам, которые, ведя кочевой, полудикий образ жизни, занимаются собиранием лесных и речных продуктов.
Мы оставались у Серра-дус-Парентинс всю ночь. На следующий день рано утром над вершинами деревьев навис легкий туман, а лес огласился воплями обезьян ваиапу-саи. Я вышел на берег с ружьем, и, хотя передо мной промелькнула стая обезьян, раздобыть экземпляр мне не удалось. Они были небольшого роста и покрыты длинной шерстью однородного серого цвета. По-моему, это был Calillthrix aonacophtlus. Порода, которой сложен возвышенный хребет Парентинса, — тот же крупный сцементированный окислами железа конгломерат, о котором я не раз говорил, что онвстречается близ Пара и в других местах. Вокруг было рассеяно множество отдельных глыб. Лес был чрезвычайно пестрый, с дерева на дерево протянулись спутанные кольца деревянистых вьющихся растений. По камням и стволам деревьев расстилались ремни кактусов. Многочисленные разнообразные мелкие папоротники красивой формы, лишайники и грибы из рода Boletus превращали местность в настоящий музей тайнобрачных растений. Я нашел здесь два прелестных вида жуков-усачей и одного крупного кузнечика (Pterochroza), широкие передние крылья которого походили на лист растения: когда они были сложены, насекомое оказывалось совершенно замаскированным; задние его крылья были украшены яркими глазками.
Негр покинул нас и направился вверх по узкому протоку Парана-мирим-дуз-Рамус («маленькая река ветвей», т. е. имеющая много ответвлений) к своему дому, до которого было 130 миль. Мы продолжали наше путешествие и вечером добрались до Вила-Новы, разбросанной деревни, насчитывавшей около 70 домов, многие из коих вряд ли заслуживали этого названия, так как были всего-навсего сбитыми из земли хижинами, — крытыми пальмовым листом. Здесь пробыли четыре дня. Селение построено на скалистом берегу, сложенном таким же крупнозернистым конгломератом, как тот, о котором уже столь часто упоминалось. В некоторых местах на конгломерате покоился слой глины табатинга. Почва в окрестности песчаная, и лес, большая часть которого, по-видимому, выросла заново, перерезается широкими аллеями; на юге и на востоке аллеи заканчиваются на берегах прудов и озер, которые тянутся цепью в глубине местности. Как только мы стали на якорь, я вместе с Луку отправился исследовать окрестность. Мы прошли с милю по мергелистому берегу, который был покрыт густым ковром цветущих кустарников, оживлявшихся множеством разнообразных восхитительных маленьких бабочек, а затем вошли по сухому руслу в лес. На расстоянии фурлонга русло перешло в широкое спокойное озеро, — берега которого, одетые травой самого мягкого зеленого оттенка, с небольшим наклоном поднимались от края воды к лесу, плотной стеной окружавшему озеро. Оно изобиловало водяной птицей: белоснежные цапли, полосатые серые цапли и аисты различных видов стояли рядами вокруг воды. Небольшие стаи ара суетились на самых высоких ветвях деревьев. Длинноногие пиозоки (Perrajacana) шагали по водяным растениям на поверхности пруда, а в кустах на берегу множество канареек (Sycaltsbrasiliensis) зеленовато-желтого цвета распевали свои короткие и не слишком мелодичные песни. Не пройдя и нескольких шагов, мы неожиданно наткнулись на пару жабуру-молеке (Mycteriaamericana), крупных птиц четырех
