— Мы как-нибудь сами разберемся в наших взаимоотношениях. Вам уже лучше? Вы вроде бы порозовели.
— Вы остались только из-за моего самочувствия? — спросил Скотт. — Могли бы придумать другой повод, чтобы поболтать со мной немного.
Неужели он покраснел? Слава Богу, что она не может читать его мысли!
— Да нет, я не против того, чтобы поговорить с вами просто так, — смутилась Розалин.
Не против… Только и всего? Самолюбие Скотта было задето, и он задумался, каким образом расшевелить ее. Но знал, что сейчас находится не в лучшей форме.
— А как Роджер? — спросил он.
— Прекрасно.
Она настороженно посмотрела на него, и Скотт не мог осуждать ее за это. Когда он упоминал о Роджере, в его голосе неизбежно проскальзывали нотки ревности — чувство, о котором Скотт раньше и не подозревал. Да, определенно Розалин выходила за рамки его хорошо организованного мира.
— Вы думали о том, о чем я говорил с вами?
Розалин явно растерялась, не понимая, что он имеет в виду.
— Относительно того, чтобы остаться здесь, пока не решится вопрос, кто будет вести прием вместо вашего отца, — пояснил Скотт. — Не знаю, как там насчет Роджера, но полагаю, у вас есть дочерний долг перед Роналдом. И вообще… — Он понимал, что говорить этого не следует, но сказал: — Вы и так достаточно долго избегали общения с ним.
— Надеюсь, вы не пытаетесь давить на меня, — сердито заявила Розалин, наклоняясь к нему, что было совсем уж нестерпимо.
Скотт едва не застонал и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Я хочу знать, что вы считаете главным.
— Какое вам дело до этого? — возразила Розалин.
— А вам не кажется, что вы всю свою жизнь провели, убегая от себя, и ваше возвращение в Лондон сейчас, когда ваш отец нуждается в вас, означает продолжение этой традиции?
— Я никогда ни от кого не убегала!
Но по ее голосу было ясно, что она далеко не так уверена в своих словах, как хочет показать.
— Ваша жизнь дома была далека от идеала, поэтому вы сбежали. Вы спрятались за учебниками, потом за работой. У вас была неудачная связь с кем-то, когда вы были молоды, ведь так? Потом вы нашли себе замечательного Роджера… Когда ты прекратишь бежать от себя самой Розалин? Когда сможешь сама решать свои проблемы?
— Ты ничего обо мне не знаешь! — воскликнула Розалин раздраженно, но теперь она хоть смотрела на него.
— А кто знает? Ты кого-нибудь пускаешь в свою жизнь?
— В чем дело, Скотт? Неужели я не вижу, что ты пытаешься вынудить меня остаться здесь. И ты считаешь меня эгоисткой: я не навещала отца, я делала карьеру, вместо того чтобы рожать детей и ублажать мужа.
Скотт глядел на нее, не зная, что и подумать. Розалин была как огонь, как бушующее море, как природная стихия, которую невозможно усмирить.
— Когда ты возвращаешься в Лондон? — резко спросил он.
— Не знаю. Возможно, на следующей неделе. Мне нужно понаблюдать за тремя пациентами… Но не думай, что кольцо вынудит меня вернуться в Лондон раньше, чем найдется достойная замена отцу.
— Рад слышать, — проворчал он.
Напоминание о кольце так разозлило Скотта, что ему захотелось сорвать его с ее пальца и зашвырнуть куда подальше. Бегать и прятаться — вот ее сущность! Розалин занималась этим всю жизнь. Неужели она сама этого не понимает?
— Вот и хорошо. А теперь мне пора идти.
Розалин встала, но он протянул руку и рывком усадил ее. Скотт действовал инстинктивно, желая лишь одного — удержать ее. И еще ему нравилось чувствовать ее запястье своими пальцами.
— Что ты делаешь? — Розалин попыталась освободиться, но тщетно. — Отпусти немедленно! — потребовала она.
— Нет!
— Что?!
— Я сказал «нет». Я не отпущу тебя, потому что мне надо еще кое о чем поговорить с тобой.
Скотт попытался улыбнуться. Никогда прежде ему не доводилось играть в такие игры, где правил не существовало. Ни разу ему не хотелось, чтобы женщина просто поговорила с ним. Неудивительно, что Розалин изумленно уставилась на него.
— В чем дело?
Он почувствовал, как кожа под его пальцами стала слегка влажной.
— В прошлую субботу… — начал Скотт, потому что это было первое, что пришло ему на ум.
— Что — «в прошлую субботу»?
— Я хочу признаться, что затащил вас с Роджером в тот ночной клуб с определенной целью.
— Ты специально это сделал?
— Да. Твой отец позвонил просто, чтобы поболтать, потом упомянул, что на выходные приезжает Роджер. Тогда я предложил показать ему наш чудесный город. Чего ему сидеть в четырех стенах, раз есть возможность весело провести время?..
Тогда это показалось Скотту чертовски умной затеей, и он считал свой поступок во благо. Ведь все познается в сравнении, не так ли? — рассуждал он. Зачем Роджеру вступать в семейную жизнь, не изведав всех прелестей холостяцкой жизни? Во всяком случае, в тот момент ситуация виделась Скотту именно такой. Только позже он понял, что его мотивы были не столь чисты.
Розалин смотрела на него, раскрыв рот от удивления.
— Но ведь, едва познакомившись с Роджером, ты прочел мне целую лекцию о том, что он скучный и не умеет развлекаться. Так почему вдруг решил показать ему ночную жизнь?
Скотту захотелось, чтобы она замолчала. Он вспомнил предание о том, что гонца с плохими вестями раньше казнили. Однако оседлав любимого конька, уже не мог отступить.
— Роджер скучен, потому что даже не представляет, как можно весело проводить время. У него нет просто никакого опыта.
— И тогда ты решил показать ему обратную сторону жизни, так? Широкий благотворительный жест Скотта Барфилда! И с той длинноногой брюнеткой ты тоже договорился?
— Не говори глупостей!
— Знаешь что! — Глаза Розалин сверкали гневом. — Прекрати совать свой нос туда, куда тебя не просят!
— А что, Роджер изменился после той вечеринки? — Вопрос был задан шутливым тоном, но в ответ он увидел в ее глазах беспокойство. — Я прав?
Розалин проигнорировала слова Скотта, но ее щеки покрылись предательским румянцем.
— Я учила тебя жить! Я говорила тебе о том, какие женщины тебе подходят, — а ты рассматриваешь их только в качестве партнерш в постели! Нет, никто не имеет такого права! Почему тогда ты считаешь меня дурой, которая не знает, что ей нужно?
— Ты отнюдь не дура, и ты прекрасно знаешь, что делаешь, если речь идет о твоей работе. Но во всем остальном — наивное дитя.
Боже, догадывается ли она, как прекрасна в минуты гнева? С этими горящими щеками и сверкающими глазами? Скотту показалось, что он находится где-то в заоблачных высях, где сам воздух другой и окружающие предметы принимают новые очертания.
— О, ведь тебе же все известно! Ты так прекрасно разбираешься в человеческой природе, что не смог сохранить даже свою собственную семью!
Розалин с презрением посмотрела на него. Однако Скотта нисколько не задели ее слова, хотя, если бы это сказал кто-то другой, реакция была бы совсем иной…
— Ты совершенно права. На первый взгляд мы с Ребеккой вполне подходили для совместной
