Розалин прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Почему это было сумасшествием, она не могла объяснить, просто знала, что это так.
Скотт притянул ее к себе.
— Раздень меня, — прошептал он ей на ухо. Голос его звучал тихо, но властно. Или же это ее руки подчинялись собственным внутренним командам?
Розалин, дрожа и смущаясь, сняла со Скотта майку и трусы. Ей стало жарко, когда ее пальцы случайно коснулись напряженной мужской плоти.
— Розалин, — пробормотал он, — я хочу, чтобы ты видела, что делаешь.
Она послушно опустила взгляд и была потрясена тем, что предстало ее взору. Ночник был выключен, но серебристого света луны оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть совершенное тело Скотта — стройное, мускулистое. Казалось, Розалин впервые видела обнаженного мужчину.
Словно во сне она начала снимать джемпер, но он остановил ее.
— Не спеши. Я хочу, чтобы этот миг длился вечно.
Розалин замерла в нерешительности, не зная, как ей быть. Она не привыкла превращать обычный акт раздевания в своего рода спектакль. Вся ее жизнь словно пронеслась перед мысленным взором. Но тут он хрипло проговорил:
— Мы с тобой двое сумасшедших в этом сумасшедшем мире. Так давай же наслаждаться друг другом!
Розалин медленно встала и сняла джемпер, затем юбку, движениями словно лаская себя. Она не стыдилась своего тела, зная, что несмотря на возраст, выглядит совсем неплохо. Но Скотт не подросток, впервые видящий обнаженную женщину, и среди его подруг, надо полагать, были ослепительные красавицы. Она бросила на него робкий взгляд из-под ресниц, в поисках признаков недовольства на лице. Но Скотт улыбался, разглядывая ее, и Розалин ощутила небывалый прилив сил. Странно, но ей казалось, что все это происходит не с ней.
Когда Скотт увидел ее обнаженные груди, он застонал от желания.
— Я уже не юная девочка, — прошептала она, скользнув к нему в постель.
— Ты — лучшее, что я когда-либо видел, — ответил Скотт, обнимая ее. Он поцеловал ее возле уха, потом скользнул губами по шее. — Я хочу тебя так, как никогда не хотел ни одну женщину.
Взгляд Скотта гипнотизировал ее, тело все сильнее реагировало на прикосновения его рук. А когда пальцы Скотта нежно касались самых сокровенных мест, судорожно переводила дыхание.
Розалин прижалась к нему, трепеща и изнемогая от желания. Он склонил голову над ее грудью, лаская языком соски, потом припал к ним губами — сначала к одному, потом к другому.
Занималась ли она когда-нибудь любовью по-настоящему? — подумал Скотт. Похоже, что нет. Во всяком случае, не так.
Тело Розалин словно жило собственной жизнью. Когда он отпустил ее соски, чтобы продолжить путь вниз, Розалин продолжала ласкать их сама, поглаживая пальцами. Она больше не была доктором Розалин Паркер. Она стала диким, необузданным созданием и не узнала бы саму себя, если бы увидела со стороны.
Когда Скотт наконец вошел в нее, она изнывала от нетерпения и страсти, и их ритмичные движения сразу совпали…
Много позже, когда до Розалин дошел смысл случившегося, она повернулась к Скотту и прошептала:
— А что будет дальше? Я имею в виду…
Ею снова овладело смятение, снова грыз червячок сомнений, не позволяющий взять себя в руки.
Скотт погладил ее по щеке.
— Полагаю, что тебе нужно разорвать помолвку с Роджером. Разве не так? — И замер, ожидая ответа.
— Да, я так думаю.
— Только думаешь? — хрипло рассмеялся он.
— Я чувствую себя такой виноватой… — пробормотала Розалин, пряча лицо на его груди. — Я просто-напросто забыла о последствиях. Это на меня не похоже. Я всегда нахожу в себе силы остановиться…
— Всегда?
— Таков уж мой характер.
Но она уже сама не знала, какой у нее характер. С той минуты, как встретила Скотта Барфилда, она вела себя непредсказуемо. Она, взрослая женщина, оказалась полностью во власти постороннего человека! Возможно, сказала себе Розалин, причиной этому стала непривычность ситуации. Она не помнила, чтобы отец ее чем-нибудь болел, никогда отношения с ним не выходили за строго обозначенные рамки. Все заранее было известно. Поэтому случившееся было исключением из правила. Эта мысль на мгновение принесла облегчение, дав возможность почувствовать себя менее уязвимой.
— Характеры меняются, — сказал Скотт.
— Правда?
Розалин чувствовала себя как-то странно: смертельно усталой и одновременно готовой преодолеть любые препятствия.
— Правда. — Скотт погладил ее по бедру. — Неожиданности случаются сплошь и рядом. Жизнь полна непредвиденного. Не думаю, что ты когда-нибудь ожидала, что твоя жизнь может сойти с раз и навсегда проложенной колеи…
— Ты считаешь меня совсем уж скучной личностью?
— Но ты ведь не будешь отрицать, что в твоей жизни не было места случаю?
Розалин задумалась. Нет, конечно, любой день не походил на предыдущий. Каждый больной требовал индивидуального подхода, но это касалось работы. А все остальное — обеды с Роджером, встречи с несколькими друзьями — было прилажено одно к другому, ничего неожиданного, что могло бы изменить ход ее жизни.
Но сейчас, кажется, положение изменилось, и Розалин чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
— Меня все устраивало, — пробормотала она.
— Роджер вообще такой парень, что может устраивать, — ответил Скотт, прекратив ласки. — Это верно.
Чего, подумала Розалин, никак не скажешь о тебе. Но Скотт был прав в одном: она не имела права заниматься любовью с другим мужчиной, будучи помолвлена с Роджером.
— Я не хочу больше говорить об этом, — сказала она, нервно проводя рукой по волосам, и Скотт крепко ухватил ее за запястье.
— Потому что я задаю тебе вопросы, на которые ты не можешь ответить?
— Да ты отстанешь или нет? — рассмеялась она, но в этом смехе чувствовалась неуверенность.
«Да, — хотела Розалин сказать, — у меня нет ответов. Но я не могу прекратить это безумие».
Скотт ослабил захват, наклонился к ее шее и нежно поцеловал, снова заставив Розалин затрепетать. Желание вновь пробудилось. А когда он провел рукой по ее груди, Розалин застонала, закрыв глаза. Это стало освобождением от ненужных мыслей. Она подумала, что должна позвонить отцу, сказать, где находится, не уточняя при этом, что здесь происходит на самом деле, но благое намерение тут же было забыто.
Только несколько часов спустя, уже стоя одетой в холле, Розалин смогла наконец снова задать вопрос, который мучил ее с той минуты, как она очнулась в объятиях Скотта. — Что же дальше?
Скотт не был похож на человека, который любит, когда его загоняют в угол. Она много раз слышала от него, что после неудачной женитьбы он и слышать не желает о браке. Да и сама она не чувствовала себя сейчас готовой ни к какой долгой связи. Обручение с Роджером, Розалин теперь поняла это, было ошибкой, реакцией на стечение обстоятельств, желанием спрятаться от неизвестности.
— Ты скажешь Роджеру, что помолвка разорвана?
— Кажется, мы закрыли эту тему.
— Кто знает? — Скотт засунул руки в карманы наспех надетых брюк. — Как насчет того, чтобы
