счастливой семейной жизни. Оба образованные, оба преуспевающие, любящие свое дело. Но на самом деле мы существовали в параллельных мирах, которые не пересекаются, поэтому наш брак был обречен.
Скотт поглядел на Розалин, подозревая, что той не терпится снова перевести разговор на Роджера. Неизвестно почему, но тема брака захватила его. Сейчас он считал просто необходимым раскрыть ей глаза на то, что их ждет, если они поженятся. Она должна была это понять.
— Ты только посмотри на вас с Роджером, Розалин, — быстро сказал он. — Теоретически вы подходите друг другу, и я не сомневаюсь, что он очень удобный партнер. Но какую цену ты заплатишь за это удобство?
Скотт слегка ослабил хватку, все еще не выпуская запястья Розалин. Ей, возможно, не хочется сидеть тут и слушать его, но не может же она не замечать, насколько он искренен с ней!
— А что плохого в том, чтобы ощущать себя в безопасности? — прошептала она. — Я выросла, не зная своего отца! Независимость и умение полагаться только на себя были мне навязаны. Разве это преступление — стремиться к миру и спокойствию?
Скотту захотелось встряхнуть ее. Вместо этого он глубоко вздохнул и продолжил уже спокойнее:
— Безопасность может обернуться прутьями решетки. Она может загубить естественное стремление к счастью.
— Не желаю этого слушать!
Розалин высвободила руку и закрыла ладонями уши. Но видимо, сочла этот жест детским и почти тотчас же уронила руки.
— Дело в том, что я считаю Роджера вообще не видевшим жизни, — пояснил Скотт. — Вспомни, как он вел себя в ночном клубе. Он словно в первый раз позволил себе отбросить все дела и просто отдохнуть.
— Я не мешаю Роджеру отдыхать. И я не виновата в том, что моя жизнь более связана с работой, чем его. Мы оба врачи, но моя область деятельности требует больше времени.
— А ты, Розалин? Ты видела жизнь? Или же все поставила на то, чтобы стать врачом?
Равносильно тому, чтобы спрашивать у кирпичной стены, подумал Скотт. Ему все уже было ясно. Так почему она не видит очевидного? Она хочет, чтобы ее жизнь не омрачали никакие случайности, но ведь так не бывает!
— Это нечестно! — воскликнула Розалин.
— Ошибаешься, Розалин, и я прошу тебя посмотреть правде в глаза и понять, чего ты ждешь от жизни. Одно дело — принять решение рассудком. Но это решение никогда не будет удачным, если не поддержано сердцем. Ты можешь признать откровенно, что этот брак является хорошей затеей?
Неожиданно для себя Скотт понял, что его слова звучат ханжески. Был ли он когда-либо в своей жизни ханжой? Нет, насколько он себя помнил. Он вообще никогда и ни с кем не говорил на подобные темы. По его убеждению, взрослые люди имеют право ошибаться, а добрые советы редко приносят пользу.
— Мне кажется, что ты была настолько поглощена карьерой, что большая часть жизни прошла мимо тебя.
Скотту самому стало противно от этой доморощенной мудрости и захотелось отвести взгляд.
— Иными словами, ты считаешь меня скучной, — услышал он словно издалека голос Розалин. — Ты полагаешь, что я — «синий чулок», который не знает ничего, кроме своей работы. Почему бы тебе прямо так и не сказать? Зачем ходить вокруг да около?
О чем она говорит? Слова не достигали его ушей. Скотт следил за движением губ Розалин, пытаясь по ним уловить смысл сказанного.
— У тебя красивые губы, — пробормотал он.
— Что? — удивленно посмотрела на него Розалин.
— Твои губы. Они очень чувственные. — Скотт протянул руку и, волнуясь словно подросток, привлек ее к себе.
В глазах Розалин мелькнула паника, и она попыталась освободиться. Но было и что-то другое, что отразилось в ее взгляде. Розалин прошептала «нет», но зеленые глаза горели желанием. Страх, вот в чем было дело. Она страшилась своих чувств!
— Не надо ничего бояться.
Его голос прозвучал сдавленно, и ответа не последовало, потому что в этот момент их губы встретились. Скотт опасался, что она отпрянет. Но этого не произошло, и он ощутил прилив возбуждения, которого никогда не испытывал раньше.
Розалин закрыла глаза и упала на подушки. Скотт покрыл ее шею легкими, нежными поцелуями, чувствуя, как учащается ее дыхание.
— Не надо, — простонала она. — Ты сам не знаешь, что делаешь. Мы оба не знаем, что делаем.
— Я знаю.
Его голос звучал тихо и прерывисто. Впервые в жизни Скотт не владел собой. Эмоции взяли над ним верх. Такого еще не бывало никогда.
Он провел языком по ее уху, и Розалин застонала от наслаждения.
— Пожалуйста, Скотт… мы не должны…
Скотт снова услышал страх в ее голосе. Но сейчас желание пересиливало его. Оно рвалось у него изнутри, и он поцеловал Розалин сильнее, чтобы не дать опомниться.
— Хочешь, чтобы я остановился? Ну-ка, скажи это…
Он провел рукой по бедру Розалин, чувствуя дрожь ее тела.
— Нет, — прошептала она. — Я хочу тебя.
7
Вот она и всплыла, постыдная правда, которую Розалин тщетно скрывала от себя. Неожиданное открытие заставило ее почувствовать себя обнаженной, беззащитной. Разве не этого она всегда боялась? Что мужчина, нависший сейчас над ней, заставит изменить все устоявшиеся представления о жизни?
Розалин посмотрела на Скотта и отвела взгляд. Внутри нее словно разом вспорхнула тысяча колибри, трепеща крохотными крылышками.
— Я выключу свет, — хрипло сказал Скотт, но она быстро встала.
— Не надо. Я выключу сама.
Ей не терпелось погрузиться в темноту, чтобы скрыть свой страх перед тем, что должно было случиться. Она была сама не своя, но не могла бороться с неизбежным.
Скотт не заставит ее силой переспать с ним, Розалин это знала. Но бегство не спасет ее, потому что она будет все равно испытывать это бесстыдное желание и рано или поздно снова окажется в сходном положении. Скотт был прав, когда говорил, что она провела всю жизнь, прячась от самой себя.
Розалин села на кровать рядом с ним, предвкушая наслаждение и испуганная собственным безрассудством.
— Ты не передумала? — тихо спросил Скотт.
— Это… это нехорошо… Я помолвлена…
Помолвка когда-то казалась ей правильным поступком. Но сейчас Розалин видела, что это была всего лишь судорожная попытка сохранить свой привычный мирок. Она попыталась думать о Роджере, но даже не смогла представить его лица. Мужчина, находящийся рядом с ней, полностью завладел всеми ее помыслами.
— Ты совершила ошибку, почему бы не признать это? Ты не можешь цепляться за Роджера в надежде, что он удовлетворит все твои эмоциональные потребности.
— Тебя это не касается!
— Разве?
— Это сумасшествие, — прошептала Розалин.
— Почему? Почему это сумасшествие? Потому что прежде такого с тобой не случалось?
— Потому что…
