Ронуэн сидела на лошади перед Рисом. Ей хотелось идти пешком — так она могла быть от него подальше. Но этого ей не позволили, и теперь, когда ее сердце разрывалось от боли, она вынуждена была делать вид, будто очень благодарна Рису за спасение.
Она наклонилась вперед, изо всех сил стараясь обрести контроль над обуревавшими ее эмоциями. Ну почему она не может быть счастлива? Ведь все случилось именно так, как она хотела. Ей удалось сбежать от Джаспера и предотвратить поединок между ним и Рисом. Тогда почему мыслями она все время возвращается к Джасперу? Удалось ли ему спастись? Добрался ли он до Роузклиффа?
Придет ли он за ней снова?
Неужели она этого хочет? Значит, она настолько порочна?
Рис направил лошадь вниз по склону холма, следуя по едва заметной оленьей тропе.
— Это был не знак, — бормотал он скорее самому себе, чем своей спутнице, — эта тьма ничего не значит. Только суеверный глупец может поверить, что это знак.
— На этих холмах живет немало суеверных глупцов, — откликнулась Ронуэн.
«Когда полдень станет темным, как спина жука» — так сказано в старой песне. Что ж, этот день настал.
Детская песенка, которая всегда успокаивала, поскольку то, что в ней говорилось, было совершенно нереальным, воплотилась в жизнь перед их изумленными глазами. Камни растут. В яркий полдень наступила ночная тьма. Осталось только, чтобы среди зимы наступила летняя жара. Неужели это возможно?
Она начинала верить, что да.
Рис пустил лошадь легким галопом. Он был очень возбужден, и Ронуэн понимала почему. Джаспер был в его руках — пусть несколько минут, но был. Рис наконец мог свести счеты с человеком, убившим его отца. Но Джаспер ускользнул.
— Что ты узнала за время пребывания в замке? — сухо спросил он. — Люди Ламонта говорили, что ты пользовалась там большой свободой, могла ходить по замку и по двору. Кроме того, они сказали, что передали тебе сообщение. Но ты покинула Роузклифф до наступления периода темной луны. Почему ты не поступила так, как тебе было приказано?
— Я не твоя собственность и не член твоего отряда. Ты не можешь мне приказывать.
— Ты валлийка! И если ты любишь свою землю и свой народ, то должна отдавать всю себя борьбе против захватчиков.
Он направил лошадь на грязную прогалину, спешился, взял Ронуэн за талию и не церемонясь стащил на землю. Его руки были грубыми, а голос звенел от ярости.
— Если бы не твоя трусость, мы бы завтра ночью захватили эту крепость.
— Ты не имеешь никакого права мной командовать, — выкрикнула Ронуэн, вырвалась из его грубых объятий и повернулась лицом к нему, сжав кулаки. — И я вовсе не трусиха. Твоим людям известен только один вид храбрости. Вы бросаетесь друг на друга, пронзаете друг друга оружием и истекаете кровью на этих холмах. — Она уперлась кулаками в грудь Риса. — Но мы, женщины, видим, как кровь пропитывает наши земли. Детьми мы были свидетелями смерти наших отцов и слез наших матерей. Став женщинами, мы теряем братьев, мужей, отцов — все они становятся жертвами войны. Состарившись, мы будем вынуждены отдавать ей своих сыновей.
Ее грудь высоко вздымалась от волнения, но бушующие эмоции так и не вырвались наружу, сгорев внутри. Ронуэн разжала кулаки и уронила руки, всем своим видом выражая отчаяние и безнадежность.
— Это когда-нибудь кончится, Рис?
— Да, это обязательно кончится! — Рис опять схватил ее за руки, но на этот раз его хватка не было грубой. — Как только мы изгоним врагов с нашей земли, война закончится.
Ронуэн несколько минут молча смотрела на своего друга детства. Он вел свою войну так давно, что было легко забыть, как он юн. Ведь ему всего шестнадцать лет. Тем не менее создавалось впечатление, что еще в раннем детстве он стал мужчиной. Играл ли он когда-нибудь, весело и беззаботно, как играют другие дети? Приходилось ли ему легкомысленно резвиться на зеленом лугу или смеяться просто потому, что жизнь прекрасна?
Она погладила его по щеке и почувствовала легкое покалывание — видимо, скоро у него начнет расти борода. Он был непозволительно молод, несмотря на богатый жизненный опыт, и понятия не имел, какие возможности таит в себе жизнь.
— Ох, Рис, — прошептала она.
Он нежно взял ее руку, поднес к лицу и поцеловал ладонь.
— Знать, что ты в его руках, было сущей пыткой, — сказал он, — милая моя, сладкая Ронуэн.
Он удивленно поднял глаза, когда она высвободила руку и попятилась.
— Не надо, — сказала она, покачав головой. — Пожалуйста, не делай этого больше. Между нами ничего не может быть.
Выражение тоски моментально исчезло из его глаз, сменившись злостью.
— Но почему? Почему ты меня отвергаешь?
Весь отряд мятежников уже выехал на поляну. Люди хранили молчание и не вмешивались. Риса, похоже, не волновало, что они все слышат.
— Это Фицхью? Не правда ли? Ты отдалась ему? — Он взирал на Ронуэн, словно видел ее впервые. — Боже, ты стала его шлюхой!
Он оттолкнул Ронуэн, и она упала. Никто из людей не рискнул вмешаться — только Фентон. Он поставил свою лошадь между ними и спешился, повернувшись к Рису. Он был ниже и намного старше своего юного командира, но взирал на него без страха.
— Не спеши, парень. Все могло произойти и без ее желания. Скорее всего англичанин взял ее силой. — Он сплюнул на землю. — Она не первая и не последняя женщина, ставшая жертвой наших врагов.
Рис взглянул на Ронуэн, и она увидела в его глазах вопрос и надежду.
— Так и было? Скажи!
Ронуэн задрожала, но постаралась взять себя в руки. Встав, она скрестила руки на груди.
— Вы хотите знать, что произошло? Вы все этого хотите. Но вот что интересно: какой ответ вас больше устроит? — Дрожь усилилась. — Ты предпочел бы, чтобы он изнасиловал меня, да, Рис? Чтобы воспользовался своей силой и принудил меня сделать то, что он хотел, хотя я и сопротивлялась?
Она обвела взглядом стоявших вокруг людей.
— Вы все почувствуете себя лучше, если я скажу, что он надругался над моим телом и украл мою невинность? Ты такой ответ хочешь услышать? — выкрикнула она, уставившись на Риса.
Его физиономия даже посерела от жестоких слов, но он не забыл о своей цели.
— Именно так и произошло? — спросил он.
— А ты хотел бы, чтобы так и было? — не уступала Ронуэн.
— Нет, что ты, как ты могла подумать.
— Значит, ты предпочел бы, чтобы я легла с ним в постель добровольно?
Она сверлила Риса взглядом до тех пор, пока он не отвернулся и не буркнул:
— Нет.
Это слово он произнес хриплым шепотом. Ронуэн горько усмехнулась.
— Есть только два возможных варианта. Какой тебе больше нравится?
— Я бы хотел, чтобы с тобой ничего не случилось. Но не всегда можно получить то, что хочешь.
— Совершенно верно. Так скажи мне, какой ответ тебя устроил бы больше?
Рис тряхнул головой, и она увидела, как страдальчески исказилось его лицо.
— Я никогда не хотел, чтобы тебе было больно.
Ронуэн сжала губы.
— Когда мужчины дерутся, женщины обычно испытывают боль.
— Что же делать, если нет другого выхода.
— Я знаю. — Ронуэн отвернулась. В ее глазах стояли слезы, но она не позволила им пролиться. — Знаю…
Одна из лошадей заржала, и мятежники моментально приготовились к бою. Их руки сжимали мечи и
