что мы гибнем? Ну разве не видишь?
– Признаться, нет, – честно ответил молодой риши.
– Он не видит, что мы гибнем! – всплеснул руками Трита. – Тоже мне познаватель. Где борьба, я тебя спрашиваю? Где борьба за место под солнцем? Кшатрии зажирели. От безделья. Скотники только и думают, как бы свалить со своих трудов бесполезное воинство. Они уже забыли законы Ману. А матрии? Им подавай дом побольше да коров, да слуг. Ага. Зажиток они сделали достоинством. Зажаднели… – он умолк, придумывая какую-то выходку.
– Вот как! – просияв продолжил Трита. – Зажаднели матрии, зажирнели кшатрии…
Колодезный пророк выпятил пузо и надул щёки. Потом сразу посерьёзнел и сказал тихо, доверительно:
– Когда дрянь прозревает внутри, дрянь притягивается и снаружи. Вот хочешь верь, хочешь нет. Даже прыщ на носу не вскочит, если ты здоров нутром. Ага. Так что в скорости ждать нам ураганов, потопов, жары или чего похуже. Если, конечно, не придумаем, как нам поток вынести из самих себя.
– Какой поток? – насторожился Дадхъянч, подозревая приближение умной мысли.
– Великий поток, – уточнил Трита, расчёсывая лысину.
Они прошли квартал марутов и снова очутились на площади. Уже на другой площади, что разносилась коленчатыми улицами в разные стороны. Как ладонь пальцами.
– Промёрз я в этом проклятом колодце, – поёжился игривый человек. – Хорошо бы где-нибудь пристать и развести огонь.
– А где твой дом?
– У меня нет дома.
Дадхъянч приготовился услышать назидательную речь по этому поводу. Насчёт отсутствия дома. У него в уме даже очертилась подходящая мысль. Что-то про четыре стены и пространство духа. Однако Трита смолчал. Кривя рот и щурясь.
– А твой дом далеко отсюда? – спросил пророк немного погодя.
– Обхожусь пока без него. Несколько лет я жил среди зверей. Обучаясь у них закону – рите. Теперь определил себе жить среди людей. Так что собственные стены мне вроде как ни к чему.
– Тогда позаботимся о тёплой берлоге, пока совсем не стемнело.
Бродяги оставили позади Амаравати. Тропинка вела их в горы. Её намыло дождями и развезло беспокойным шагом тех, кто оставил что-то наверху, на перевале. Проще было идти по изросту пучковатой травы. Ноги упирались в её стойкую порасть, и путнику не грозило сокрушение на склон.
Гора напустила на идущих густой дымный сумрак. Мешая его с колючей россыпью дождя.
Риши достигли каменной долины. Всё. Лучшего места для ночлега трудно было желать. Дадхъянч пошёл за хворостом, а Трита принялся мастерить навес от дождя. Между двух громадных каменных глыб, облизанных дождём до блеска. Когда всё было готово, он скинул с себя тяжёлую, намокшую шкуру.
– Чтобы просушить моего медведя, понадобится много доброго жара!
Дадхъянч возился с трутом. Сушинка тлела, но огонь не брался.
– Для горения нужен воздух. Эти две стихии существуют неразрывно. А вот вода не нужна, – досадливо заметил молодой риши.
– Это смотря что ты собираешься зажечь, – заметил Трита, выжимая шкуру.
– Пока только костёр.
Дадхъянч почувствовал, что Триту повело на разговор. Эта тишина после прозвучавших в городе мыслей была словно пронизана движением его возбуждённой фантазии.
Трита открыл дорогу словам – солдатам своего ума. Он вёл их вперёд, готовый снести любой заслон на пути этого прорыва.
– Скажи, сколько детей у твоего отца, Дадхъянч?
– Двое.
– Двое, – повторил мудрец. – Может быть, он болен?
– Нет, – удивился Дадхъянч.
– Что же помешало ему осчастливить тебя братьями и сестрами?
– У него нет времени заниматься их воспитанием.
– Да? Кто же он?
– Если ты тритс, то должен его знать. Мой отец – Атхарван.
– Конечно, я знаю великого жреца Агни, – Трита вскочил и принялся неистово кланяться и сотрясать воздух руками. Имитируя молитвенное усердие. После этого снова сел на место и продолжил:
– Понимаешь, Дадхъянч, в прежние времена перед нами никогда так не стоял вопрос. Дадим мы или нет воспитание своим детям. Перед нами стояла задача дать им жизнь. Матрии рожали по десять детей потому, что пятеро из них неизбежно погибали. Половина. Таков закон.
Семь великих кланов! Семь наших рек, которые понесли жизнь арийцев от её божественного истока. Они напитались этими каплями жизни. Каждая капля давала пять! Вот откуда взялся поток. Тогда нужно было бороться за жизнь, а сейчас нет. Сейчас не нужно. Чего за неё бороться, мы имеем всё, что хотим. Стада коров, горные пастбища… Зачем нам постольку детей? Кшатрии разогнали всех ракшасов, вайши успокоились и платят воинам по одной корове на семью. В неделю. На десять человек, или на четверых. По
