«Кубок Солнца» и сейчас сидел в пятом ряду западной трибуны рядовым зрителем.
— Здравствуйте, — приветствовал Соболева Эллиот, крепко пожимая ему руку. — Рад вас видеть. Не вошли в конкурс?
— Вы угадали, Чарлз. — Соболеву пришлось повысить голос, чтобы перекричать людской гул.
— Мне нужно поговорить с вами. Может, мы выйдем отсюда?
— Почему этого не сделать здесь?
— Стадион не место для серьезных разговоров.
— Профессор, я сейчас не академик, не Председатель Совета Солнца, а рядовой болельщик. — Соболев взял Эллиота за локоть. — Садитесь и смотрите на экран. Ирма идет за сто девятым. Впереди еще пятьсот километров пути. Она должна победить.
Но профессору Эллиоту не сиделось.
— Ожидается сенсационное сообщение, нам необходимо выйти, — настаивал он.
— Сенсацию делает Ирма!
— Сенсация — командор Тарханов.
— Кто это — Тарханов?
— Академик Ритмин Тарханов, который улетел на Лорию.
Соболев нахмурился:
— Профессор Эллиот, не надо шутить такими вещами.
— Я не шучу.
Они остановились у центрального выхода. Отсюда виднелись часть стадиона и купол экрана.
— Я вас слушаю, профессор.
— Командор Тарханов жив. — Красивое лицо Эллиота не выражало при этом никаких чувств. — Несколько дней назад станции галактической связи записали его короткое сообщение. Сегодня-завтра весть из космоса станет достоянием человечества.
Эллиот подробно рассказал все, что знал о событиях в Звездном Совете.
Соболев схватил его за руку:
— Вы говорите правду?
— К сожалению, правду.
— Так это же великолепно! — воскликнул Соболев. — Вы понимаете, великолепно! Я всегда верил в гений Тарханова. Встреча с инопланетной цивилизацией… Вы сами слушали запись?
— К сожалению, нет.
— Я возвращаюсь на Землю. — И Соболев размашисто открыл дверь, ведущую на олимпийскую площадку.
— Одну минуточку, академик!
— Что еще, профессор?
— Я не понимаю, почему вас обрадовало мое сообщение? Вы знаете, какие будут последствия? А предстоящий всепланетный плебисцит? Последнее время я тем и занимался, что пропагандировал ваши идеи всеми доступными мне средствами. Вы одобрили мою книгу. Я считаю вас своим духовным отцом.
Соболев внимательно посмотрел на Эллиота и покачал головой:
— Вы обижены, профессор? Мелко это, дорогой. Мелко. Весть о том, что Тарханов жив, ничего еще не меняет. Я твердо стою на своих позициях. Могу повторить, чтобы утешить вас: сначала мы должны переделать Солнечную систему, а потом приняться за другие звезды.
— Не понимаю, как Тарханов мог сотворить такое чудо?
— «Чудо», насколько я понимаю, принадлежит не ему. Он нашел это «чудо» на Лории. А если говорить о проблеме чуда в целом, то слушайте: целью всей деятельности интеллекта является превращение некоторого «чуда» в нечто постигаемое. Если в данном случае «чудо» поддается такому превращению, наше восхищение умом и подвигом Тарханова только возрастет.
— Что же мне делать?
Соболев рассмеялся и похлопал Эллиота по плечу:
— У ребенка отняли игрушку. Я вас назначил Главным специалистом Совета Солнца. У вас прекрасное поле деятельности по основной вашей специальности.
— Я не об этом… Как мне теперь пропагандировать ваши идеи?
«Не узнаю Эллиота, — подумал Соболев. — Он говорит очевидные глупости». А вслух сказал:
— Не надо пропагандировать, Чарлз. Пусть говорят сами народы. Мне нравится развернувшаяся дискуссия. И, простите, мне кажется, что вы печетесь не столько о моих идеях, сколько о своей популярности. Я не спрашиваю о ваших далеко идущих целях. Очевидно, они у вас есть.
— Но что же будет, если Земля выскажется за Вселенную?..
— Будем продолжать осваивать Солнечную систему теми силами, которые у нас имеются.
— А вы не думаете, что от исхода плебисцита зависит, быть вам Председателем Совета Солнца или не быть?
— Я не думаю, чтобы дело так далеко зашло.
— Вы будете бороться?
— Против кого? — Соболев пристально посмотрел на собеседника.
Эллиот пожал плечами и промолчал.
В это мгновение началась передача станции «Прощание»:
— Слушай, Земля! Наши позывные десятилетиями вызывали у землян чувства скорби и печали. Сегодня мы сообщаем не о скорби, а о радости, о победе человека в космосе…
Соболев и Эллиот переглянулись.
— Кощунство над памятью погибших, — вполголоса сказал Эллиот.
— Погибшие торжествуют. Их устами сегодня говорит командор Тарханов. Слушайте, — почти зло сказал Соболев.
— Станциями галактической связи приняты обращения представителя инопланетной цивилизации и нашего соплеменника. Сейчас вы услышите голос иного мира. Вы услышите слова надежды и приветствия звездолетчика Тарханова.
Соболев чувствовал напряжение этой великой минуты. Человечество вступало в новую эру — эру контактов с инопланетной цивилизацией. Понимает ли это Эллиот или думает о спасении своей репутации?
«Подвиг Тарханова озарил ярким светом и мою собственную жизнь, и жизнь землян, — взволнованно думал Соболев. — Люди с благодарностью примут его наследство, и не просто как дар гения, но и как эстафету в будущее, как поручение. На новое поколение падает задача отыскать пути правильного использования этого дара. Только решив эту задачу, новое поколение окажется достойным переданного ему наследства и действительно станет счастливее предыдущих поколений…»
— Земля! Слушай, Земля! Я — лорианин Артем Тарханов! Я, лорианин Артем Тарханов, последний житель далекой планеты, обращаюсь к вам…
— Ло-ри-а-нин, — по слогам выговорил Соболев. — Какой он, по-вашему, Чарлз?
Эллиот не счел нужным ответить. Но Соболев не заметил этого, прислушиваясь уже к другому голосу космоса:
— Дорогие соплеменники! Земля родная! К вам обращаюсь я, командор звездолета «Уссури» Ритмин Тарханов. Много лет назад наша экспедиция отправилась на поиски инопланетной цивилизации. Случилось так, что мы не могли вернуться назад и остались на далекой планете Лория. Планета эта симметрична нашей Земле…
Тарханов говорил будничным тоном, и эта будничность еще резче подчеркивала значительность содеянного им и его коллегами. Если в начале передачи у Соболева еще были кое-какие сомнения, то теперь они окончательно рассеялись. Рассеяла их простая, деловая речь командора. Впечатление было такое, будто он стоит на центральной трибуне олимпийского стадиона и рассказывает о самых простых вещах. Всем строем речи он убеждал, что мы не одиноки во Вселенной.
— Сегодня, — продолжала станция «Прощание», — в двенадцать ноль-ноль принята еще одна запись. К землянам обращаются юноша-лорианин и командор Тарханов. Включаем запись.
— Я родился и вырос на Лории. — Голос Артема был молод, чист и свеж. — Мне сейчас семнадцать
