лет. Я никогда не был на Земле. Я не видел, как весной шумят ручьи и расцветает сирень. Я не видел белого снега и синих гор. Я не спешил со своими сверстниками в школу или лицей. Но я хочу к вам, хочу дышать вашим воздухом, жить на вашей Земле, плавать по вашим океанам. Я люблю вас, земляне. Я дарю вам мою планету Лорию. Прилетайте и возьмите ее.
— Соплеменники! — Это уже говорил Тарханов. — Когда мой воспитанник лорианин Артем прилетит на Землю, прошу вас: полюбите и приласкайте его. Он достоин вашей любви и вашей ласки, дорогие соплеменники…
По стадиону льются звуки гимна Объединенного Человечества. Тысячи людей замерли на трибунах.
С началом новой эры, человечество!
Глава шестая БЕЛАЯ ВОЛНА
— Артем, Земля нас слышит или нет?
— Слышит, командор.
— У тебя такая уверенность…
Они сидели на парапете из голубого камня. Парапет в метр толщиной опоясывал весь остров. Внутри крепостного вала расположился городок. В его облике было нечто дряхлое, подобное гигантской старой декорации, давным-давно использованной для киносъемок и теперь забытой. И все-таки казалось, что вот- вот среди этих декораций появятся артисты в фантастических доспехах и начнут изображать фантастическую жизнь. Архитектура островных сооружений удивляла своей пестротой и схожестью с зем. ным зодчеством. Здесь можно было увидеть итальянские замки и нью-йоркские небоскребы, Эйфелеву башню, Белый дом — бывшую резиденцию американских президентов. Тарханов сосредоточенно рассматривал собор. В нем чудесно сочетались величавость с поэтичностью, практичность — со сказочным размахом фантазии, цельность — с удивительным богатством деталей.
Ко многим загадкам Лории прибавилась еще одна — загадка города на острове. Только здание Главной обсерватории — ребристое, устремленное в небо под углом в тридцать градусов — было построено в стиле лорианской архитектуры.
Из соборных ворот вышел робот Тор. Артем перепрыгнул через парапет и хлопнул его по плечу. Робот потянул Артема за собой к собору. Тарханов последовал за ними. За последнее время он чувствовал себя лучше и с горячностью юноши занимался разгадкой тайны острова.
Они прошли короткий коридор и очутились внутри собора. Огромное пространство под центральным куполом было погружено в таинственный полумрак. На стенах, сводах, абсидах висели белые прозрачные шары.
— Командор! — позвал Артем, поворачивая улыбающееся лицо. — Здесь указатель.
Собор гулко повторил голос. Последний звук замер в высоких сводах купола.
— На Земле такими стрелками пользуются, чтобы показать дорогу. Что ж, последуем за указателем.
Они обошли весь зал и очутились на возвышении, откуда открылась сложная игра света и тени. Стрелка показывала на грушевидный шар.
— Не трогай, — предупредил Артема Тарханов. «Рисковать должен я», — подумал при этом он, обеими ладонями сжимая шар-грушу.
Что-то в соборе передвинулось, и шары вдруг вспыхнули необыкновенным светом. Стены и своды собора исчезли, уступив место темному бархатному фону. Казалось, шары висят в пространстве. Цвет их не поддавался определению.
Повинуясь новому указателю, внезапно возникшему рядом, Тарханов круто повернулся и увидел кресло. Готовый ко всему, он медленно опустился на мягкое сиденье. В то же мгновение он ощутил странную вялость во всем теле. Тягучие монотонные звуки окружили его со всех сторон.
— Я тот, который отправил к тебе Ара. Я верю, что у тебя он останется в живых и ты придешь в этот фрун (так у нас на Лории называют помещение для важных сообщений) и узнаешь о нашей жизни, о гибели древней лорианской цивилизации. Я говорю на твоем родном языке. Не удивляйся этому, ибо долгие годы я изучал жизнь землян через Большое Поле Вселенной. Я не знаю, как создали наши ученые это Поле, но я знаю, что это такое же реальное Поле, как тяготение, как поле электрических заряженных частиц, как силы, связывающие нуклоны и ядра. Большое Поле Вселенной — это великое Поле. Овладев им, за мгновение можно побывать в бесконечно далеких мирах. Это говорил мне отец Ара. Еще он говорил: «Горько мне, что лориане так и не смогли в должной мере воспользоваться новым открытием».
Сам я шарописец. Людей моей профессии вы называете художниками, хотя это не точное название. Я сейчас уже не помню, когда переселился сюда. Через Большое Поле Вселенной я должен был наблюдать за жизнью землян и воспроизводить виденное. Чужой мир удивлял меня. Там жили существа, похожие на лориан. Я писал на шарах ваши постройки, летательные аппараты, животных, людей. Мои шарописи пользовались огромным успехом у лориан. Полюбив Землю, я уже не мог оторваться от нее. Из месяца в месяц, из года в год я писал вашу планету, ее краски, ваш образ жизни, прекрасный и гармоничный.
Последствия этого ужасны. Я никогда не думал, что моя любовь к далекой цивилизации послужит причиной трагедии. Если бы я умел предвидеть…
Наступило время, когда лориан, симпатизирующих землянам, начали подвергать различным испытаниям в зеленых дворцах. Шарописи на земные темы повсеместно изымались. С меня взяли слово не писать вашу планету и в Зеленом дворце пытались вытравить из памяти мою любовь к землянам. Я вынужден был сделать вот эту шаропись. Смотри…
«Я отрекаюсь! За свою жизнь я изготовил сотни шарописей. Однако, если подходить к этому с алгоритмом лояльности и преданности нашему великому Тусарту, то все написанное мной до сих пор нужно полностью уничтожить; оно ничего не стоит. Причина заключается в том, что я не овладел идеями великого Тусарту, не вооружился идеями Тусарту. Мне очень стыдно. Великий Тусарту еще семь лар назад призвал нас преобразовать себя, овладевать тусартизмом. Лично мне очень тяжело сознавать, что я не преобразовался.
В лорианской галерее есть шаропись, на которой изображен великий Тусарту среди лориан. Я трижды смотрел ее. Это великая шаропись. Многие посетители после просмотра говорили: „Я счастлив, что видел великого Ту, я почувствовал, что пожал руку великому Ту“. По-моему, ничто не производит такого впечатления, как эта шаропись. Это — шедевр. Автор смог добиться успеха, потому что он овладел идеями великого Ту, творчески проникся идеями великого Ту.
Я отрекаюсь от всех своих шарописей на мотивы Земли. Мои шарописи враждебны идеям великого Тусарту, делам великого Тусарту, жизни великого Тусарту.
Хотя мне уже за триста лар, но я буду овладевать идеями великого Тусарту и творчески применять их в шарописи. О чем громогласно заявляю я, шарописец Анан, в Зеленом дворце в двенадцать тысяч семьсот двадцать один лар, когда Мицар и Алькор стоят в зените».
Мне сейчас триста двадцать земных лет. Вот уже сто пятьдесят лет я не подхожу к установке, с помощью которой наблюдал за жизнью землян. О тех далеких временах остались только памятники — чудесные земные сооружения, построенные группой ученых.
Ученые были молодые и веселые. Обнаружив шарописи с изображением земного собора, они принесли неведомый аппарат, шлангами присоединили к нему шар и обложили его баллонами с прозрачной жидкостью — строительным материалом. Включили аппарат. Шланг начал пульсировать. Продолжалось это минут сорок.
Потом шар стал расти на глазах.
Мы отошли в сторону. Шар, увеличиваясь в размерах, через два часа превратился в этот собор — русский храм.
То же самое проделали ученые и с другими шарописями. Так на острове появился земной город. Ученые уехали через полгода и уже садились на шаролет, как вдруг один из них предложил мне:
— Пойдем со мною.
