взяла.
Мужчина, выбивающий из рук девочки ошейник, который она поднесла к своей шее.
Пожилой человек, силой застегивающий на горле мальчика черную ленту.
Вот парень отшвыривает в сторону старушку, хватая заветный ошейник. Молодая мать обнимает двух малышей и старается отвлечь их от волны, приговаривая что-то вроде: «Это не больно…»
– Время истекает. Десять. Девять. Восемь…
На площадь врываются опоздавшие, бросаются к «милосердному дару» Вадима. Черное милосердие у вас, милорд.
Не обращая на них внимания, оставшиеся – люди, не желающие стать рабами, – один за другим оборачивались к волне. Навстречу смерти.
Пять… Молодая женщина прячет лицо на груди у мужа.
Четыре… Юноша поддерживает под руку пожилую женщину. Что-то говорит, но уже не слышно.
Три… Исчезает последний, надевший ошейник. Двое стариков, он и она, берутся за руки, глядя на водяную стену.
Два… Один из малышей пробует утешить маму.
Один… Молодая пара бережно, ласково-ласково, с проникновенной отрешенной нежностью в залитых слезами глазах сливается в объятии… Последнем.
Ноль.
Гладкое зеленоватое зеркало воды, скованной чьей-то злой волей, разрезает кривая трещина, и оно лопается бурлящим ужасом, тысячетонным валом, громадной невообразимой массой, погребающей под себя и город, и людей.
Стократно усиленные рев и грохот взбесившейся воды заглушали на площади любые шумы. Но заглушать было нечего. На толпу-армию Повелителя словно глянул какой-то супермощный василиск – и все окаменели под его чарами. Все. Ни шепота, ни движения… Потрясение было общим.
Это было настолько неожиданно и настолько страшно, что замолкли даже тролли, горячие поклонники новомодных шоу на выживание, даже демоны из отряда зачистки, только что оравшие нечто одобрительное… Кипящий водоворот на месте старинного городка отражался в широко открытых глазах, но все молчали. Отвыкли от такого. Даже в Судные дни ТАКОГО она не помнит.
Круто, милорд. Ваше новое шоу «Массовая расправа» имеет успех. Зрители потеряли дар речи.
А на экране уже растет новая волна. Следующий город. Промышленный центр. И все повторилось.
Пять городов-мятежников, десятки тысяч человек. Нависающие над улицами многометровые стены воды. Вскрики, ужас. Взгляды людей – сначала недоверчивые, заполняющиеся ужасом осознания того, что выбор неизбежен. Потом умоляющие, отчаянные, панические. Безнадежные обращения-выкрики: «Мы же не с ними, не с ними, мы ничего не делали! Милорд, мы же не виноваты! За что?» Черные знаки рабства, осыпающиеся на площади и улицы… Милорд был щедр, и хватило всем. С избытком.
Холодеющие от бессилия щеки.
Удивленно, по-девчоночьи приоткрытые губки Зои.
Потом вспыхнувшая на экране карта побережья Голландии, на глазах меняющая очертания.
Замершая рядом Анжелика. Ехидные комментарии кое-кого из очнувшихся демонов. Они стихли как отрезало, едва на фоне карты возникает знакомое лицо с тяжелым, как гора свинца, взглядом. Человек-маг, ставший демоном. Хозяином. Бывший человек.
Повелитель.
– Запомните этот урок. Больше никаких предупреждений. Никакой пощады мятежникам. Кто против нас, будет уничтожен.
Взгляд обжигает лицо. Падает грузом на плечи. Сколько в нем темного гнева, злой Тьмы. Больше всего Тьмы в том, кто отрекся от Света.
– Никакой пощады. Помните.
А потом экран гаснет внезапно и резко. Оживают коммуникаторы, и задействованные подразделения срываются с места: кто-то на охрану новых рабов, кто-то на привычную работу по допросам, патрулированию, тренингу, кто-то просто на отдых.
Площадь стремительно пустела. Даже демоны и вампиры не остались повеселиться. Странно. Обычно после задания праздники закатывались прямо на месте.
– Я… я пойду к Коннору, – наконец проговорил рядом непривычно тихий голос Марианны. – Лина?
– Я с тобой.
Глава 53
Дороги, которые мы выбираем
В комнате совсем темно, только светящийся мох еле заметно вычерчивает узоры на каменной стене. И словно возвращается недавнее прошлое, потому что Алексей неподвижно лежит на узкой постели и смотрит в потолок.
Задержав дыхание, Лина быстро присела рядом.
Нет. Хвала богам, лицо юноши не было равнодушной маской, оно было живым, но сколько в нем боли…
– Лина, – прошептал он еле слышно. – Лина…
И две горячие ладони обхватывают ее запястья. Не объятья, не поцелуй, а ее руки, прижатые к его сердцу. Словно она огонь, который должен его согреть.
– Алексей…
И опять ей не хватало слов. Какие слова тут помогут?
Обнять бы его. Согреть.
Что почувствовал Алексей сегодня, глядя на «урок» Вадима? Что ему сказали соратники? Что сейчас у него на душе, если даже она, феникс, заледенела? Такого Вадим раньше не творил. Смерть тысяч людей в эфире – такого не было ни разу, ни разу!
Неужели Вадим пошел вразнос из-за исчезновения брата? Или просто зло есть зло, каким бы симпатичным оно иногда ни казалось?
Холодно-то как… Ее птичка испуганно притихла, даже на магические силы не реагирует.
Холодно… Просто трясет… Да что ж такое? Как тогда, перед первым приемом.
Холодно… Согреться…
– Что с тобой? – звучит над ухом родной голос. – Лина? Что? Ответь!
Потом.
Только не отпускай меня.
Воспоминания о той ночи сохранились обрывками. Каждый миг как блик факела. Огненный лепесток.
Алексей кутает ее в одеяло, приносит что-то горячее и пахнущее апельсином, ложится рядом. Обнимает и что-то шепчет, и греет… ну хоть отвлекся…
Так странно быть слабой. Забытое ощущение. И нестрашное совсем. С ним – нестрашное. Когда он был слабым, она была сильной за двоих. Теперь они равны, и она может позволить себе побыть слабой. Немножко. Совсем капельку. Пять минут. Пожалуйста, а?
Противная дрожь и слабость начинают затихать, и Лина наконец сообразила, что это за состояние… и с некоторым удивлением диагностировала потерю сил. Словно ее сегодня выпили, высосали. Нет, не всю, даже не половину, но – против воли. Кто?
Кажется, она знает кто.
Все усилия Алексея ее отогреть чуть не пошли прахом: так она похолодела от догадки.
«Ваша Избранность, для чего Вы собрали нас на площади?
