сиденья. Более 54 часов мы не переставляли и не перекладывали его — и вот результат: мешок холодный и твердый — вода замерзла. Но где-то внутри слышно бульканье. Финкой режем мешок пополам, и литров пять холодной воды течет в бачок. Байдуков работает альвейером, и мотор на время утоляет свою жажду. Надолго ли? Лед из мешка разбиваем на мелкие кусочки и кладем на вогнутую крышку бачка под мое сиденье. Тает он очень медленно.
В 22 часа 55 минут высота 6100 метров. Указатель скорости снова показывает только 130 километров в час. Обороты мотора напряженные — 1750. Самолет выше не поднимается. Мы снова на потолке. Временами заходим в облака и ведем слепой полет. Температура наружного воздуха минус 20°.
Начинается новый день — 20 июня. Недостаток кислорода сказывается со всевозрастающей силой. Пропускаю прием по радио в 24 часа и два очередных срока передачи. В 0 часов 40 минут у меня и у Валерия кислород почти иссяк. Байдуков знаками требует карту, просит показать местонахождение самолета. Я ползу на четвереньках к первому сиденью, но силы мне изменяют. Тошнота, головная боль, соображаю с трудом. Ложусь беспомощно на масляный бак. У Валерия из носа показалась кровь, но свой кислород он передает Георгию.
По расчету, мы уже достигли побережья. Теперь можно снижаться. В 0 часов 48 минут начинаем пробивать облака вниз. Через 12 минут вздох облегчения; самолет вынырнул из облаков на высоте 4000 метров. Внизу второй слой облаков и в просветах темнеет вода. Теперь путь уже ясен: немного к берегу и вдоль него на юг и юго-восток. Мы — над Тихим океаном.
В 2 часа 10 минут передаю по радио:
«№ 42. Пересекли Скалистые горы, идем над океаном вдоль берега. Все в порядке. Беляков».
Временами сквозь облака проглядывают прибрежные острова. У берегов рябь и буруны. Белая пена, как кружево, окаймляет суровые темные скалы. У нас высота 3500 метров, можно жить и без кислорода. В 3 часа принимаю Анкоридж. Длинная радиограмма со сведениями о погоде. В горах она плохая. Но теперь это нам не страшно, так как горы слева, а над водой препятствий никаких нет.
Вдоль западного берега Канады идем между двумя слоями облаков. Первый слой очень низкий и хмурый. Седые хлопья на девять десятых застилают воду и землю. Берег нам видится огромным количеством темных скалистых островов, что-то вроде финских шхер. Очертания островов нельзя разобрать. Дальше на берегу горные цели с дикими и угрюмыми вершинами и снегом по склонам. Населенных пунктов не видно.
Пробую измерить путевую скорость и ветер через «окна» в облаках, но не удается. Жаль, что нет солнца, оно закрыто облачностью. Без него скорость не могу определить и астрономически. В 3 часа 40 минут повторяю радиограмму, сообщающую, что мы пересекли Скалистые горы и идем вдоль побережья. Теперь у меня в радиожурнале запись идет русскими словами, но латинскими буквами. Мои клиенты — это WXE — Анкоридж, WVD — Сиэтл и MVY Сан-Франциско. Объясняюсь с ними по-русски, а также с помощью нашего небольшого кода. Небо сверху начинает проясняться. Солнце все более и более склоняется к западу, предупредительно напоминая о том, что скоро наступит ночь. Справа впереди появляется серп луны. Удачное соотношение. Надо постараться взять две сомнеровы линии: одну — по солнцу и другую — по луне. Тогда наше местонахождение будет определено совершенно точно.
Секстан совсем не хочет работать. Пузырька никакого нет, так как жидкости в уровне меньше половины. Воздух прозрачен, и в сторону океана виден естественный горизонт. Трудно только определить, водяной он или облачный.
4 часа 42 минуты. Наступил срок астрономических наблюдений. Теперь надо изловчиться взять секстаном высоту солнца и луны по естественному горизонту. Открываю верхний люк и высовываюсь из самолета. Поток холодного воздуха обжигает нос и щеки. Пальцы в перчатках быстро стынут. Надо работать проворнее. Наконец с большим трудом высоты измерены: солнце совсем низко у горизонта. Ищу на карте положение точки, для которой вычислена высота солнца и луны. Вот она, точка № 25, для нее вычислены высоты. Две линии положения на карте дают позицию самолета у островов Королевы Шарлотты.
Вместе с Валерием рассматриваем землю и без труда узнаем северо-восточную оконечность островов Грахам. Передаю по радио: «№ 43. Все в порядке. Находимся у островов Королевы Шарлотты. Бензосчетчик 10 462. Беляков». Доходит ли наше донесение до Москвы? Если доходит, то сообщения о показаниях бензосчетчика, наверное, ждут в штабе с нетерпением.
Хватит ли нам горючего, чтобы продержаться до утра? Смотрю снова в график. Наш ресурс — 1000 литров. Если считать с навигационным запасом в 20 процентов, то хватит на десять часов. Беру по карте расстояние до Сан-Франциско. 1900 километров! Долететь можно только при исключительно благоприятных условиях. Надо идти строго по графику, т. е. экономить горючее и стараться, чтобы ветер не препятствовал, а помогал.
Просторные карманы на бортах фюзеляжа набиты запасными картами, справочниками, календарями и инструкциями. В последнем кармане должен быть астрономический календарь на 1937 год. Он мне сейчас нужен для подсчета, сколько времени для нашего самолета будет продолжаться ночь. Подсчет довольно хитрый. Самолет за ночь продвигается на другую широту и долготу. У меня приготовлен график времени наступления темноты и рассвета на 15 июня по местному среднему времени. На нем наношу предполагаемый путь самолета. Первая точка — острова Королевы Шарлотты. Вторая предполагаемое место через шесть часов полета. Через эти две точки провожу прямую — предполагаемый путь самолета. На этом пути темнота наступит в 21 час 25 минут по местному времени и рассвет в 3 часа 20 минут. Но по нашим часам темнота наступит в 6 часов 05 минут и закончится в 11 часов 40 минут.
Итак, впереди ночь продолжительностью около шести часов. Надвигается она быстро и в 6 часов 30 минут наступает полностью. Заря еще долго остается на северо-западе и севере. Теперь уже плохо различимы границы облаков. Впереди и справа сквозь влажную пелену тускло просвечивает луна. Валерий вечером успел немного отдохнуть и теперь снова сменил Байдукова. Самолет набирает высоту. В кабине светло и уютно. Высота — 3950 метров, но недостатка кислорода не чувствуем. Мой столик и радиостанция ярко освещены кабинными электрическими лампами. На переднем сиденье почти темно. Валерий гасит все огни, чтобы лучше вглядеться в темноту. Временами по вздрагиванию самолета и по отсутствию луны замечаю, что самолет прорезает облака. Слепой полет, да еще ночью…
Мы с Байдуковым верим Валерию. Я стараюсь помочь ему выдерживать курс. По гиромагнитному компасу надо держать 128°. Магнитное склонение здесь еще очень большое. Но на выручку приходит радиокомпас. Настраиваюсь на Беленгейм. Это мощная наземная радиостанция вблизи Сан-Франциско. Теперь указатель радиокомпаса работает, идем по ортодромии в направлении на Сан-Франциско, постепенно приближаясь к берегу.
Я как будто уже научился отдыхать урывками. Приближается очередной срок связи с землей. Надо сообщить о своем месте, а для этого предварительно сделать прокладку на карте от последнего виденного места. В 6 часов 00 минут я пытался принять метеосводку от WXE (Анкоридж), но он ничего не передавал, кроме просьбы самолету работать на волне 55 метров. В сумерки наступают помехи, называемые феддингами. Слышимость Анкориджа была очень неравномерна, временами сигналы совершенно пропадали.
Меня беспокоит, какая погода ожидает нас утром, когда мы выйдем на побережье. Несколько раз передаю: «Сообщите погоду в Сиэтле и Сан-Франциско на утро». Хорошо слышу WVY (Сан-Франциско). Отчетливо принимаю от него несколько радиограмм: «Слышу самолет хорошо. Где вы находитесь?» В 7 часов 42 минуты еще раз подсчитал горючее. Будем садиться между Сиэтлом и Сан-Франциско. Надо об этом сообщить по радио на землю, чтобы не ждали там, где не надо. Передаю радиограмму: № 44. Посадку будем делать утром. Если не хватит бензина до 78 (Сан-Франциско) — сядем на одном из аэродромов между 76 и 78 (т. е. между Сиэтлом и Сан-Франциско). От WVY получили поздравление экипажу. Подпись «Атташе». Сначала не понял. Очевидно, наш военный атташе находится в Сан-Франциско.
Самолет понемногу поднимался вверх. В 8 часов 15 минут уже 4500 метров. Снаружи минус 20°. В кабине стало холодно — минус 9°. Бензосчетчик в 8 часов 22 минуты показывает 10 742. Если в этой цифре нет ошибки, а она могла быть, так как счетчик имел гарантию в показаниях два процента, то у нас осталось 718 литров, т. е. на семь с половиной часов полета. Посадку будем делать между 16 и 17 часами 20 июня. Плохо, если счетчик действительно дает ошибку: ведь два процента — это 140 литров…
