редакционную машину… Но это тоже пустяки.
Лагерь «Солнышко»… Воротца аркой из металлического прута, изгородь из рабицы.
«Серьезно охраняют детишек, ничего не скажешь».
«Девятка» пискнула на прощание и, свернувшись клубочком, прикорнула. Андрей прошел уж в вовсе несерьезную калитку, закрыть которую было не под силу даже ему – так она вросла в землю. Цветы жизни, должно быть, еще отсыпались после обильного ночного полива, поэтому «веселого гомона детских голосов» Андрей не услыхал.
Аллея с клумбами настурций вела к одноэтажному домику, крашенному в трогательный голубой цвет. Сразу за фанерной дверкой обнаружился кабинет со столом и канцелярскими шкафами.
– Здравствуйте, – громко сказал Андрей, входя.
На него резко обернулась полная женщина более чем средних лет, стоявшая у сейфа. Она гулко захлопнула толстенную дверцу и заслонила ее от Андрея, словно тот был в лыжной маске с прорезями и обрезом на изготовку.
– Здра-а-св, – нехотя ответила. – А вы к кому? Вы как сюда прошли?
Тут же у стола сидел мужчина лет сорока, в черной форме охранника, явно только проснувшийся. Волосы у него на затылке стояли торчком. О бритье, по-видимому, речь просто не шла. Да, безопасность тут на высоте.
– Прошел? – задумчиво произнес Андрей. – Через калитку вообще-то… А сам я из «Крестьянской газеты», и мне нужно видеть Анну Аркадьевну Озерных. Она ведь здесь работает?
– А-а… – начал охранник страдальчески-лениво подниматься.
«…Документики?»
– …документики у вас какие-нибудь имеются?
Андрей привычным движением достал из нагрудного кармана удостоверение и отдал охраннику.
– А зачем вам Анна Аркадьевна? – чуть нервно осведомилась дама у сейфа.
«Как бы это вам, тетенька, объяснить, чтоб не обидеть? Вы, поди, лет десять за этим делом особо никому не нужны».
– Родители кое-что просили передать.
– Вы мне оставьте, я передам, – горько оскорбясь, ответила дама, задирая оба подбородка.
– Родственный поцелуй от мамы с папой я тоже вам оставлять должен, а? – чувствуя, как рот растягивается в гнусную ухмылку, произнес Андрей.
– У нас по территории ходить нельзя.
Дама сделала пару судорожных шажков от сейфа к столу.
– Да неужели? – снова откровенно ухмыльнулся Андрей. – А я так славно прогулялся! Никто меня не остановил…
Охранник набрал воздуху, чтобы дать ему решительный отлуп.
– Ой, Андрей! – послышалось из-за спины.
Он резко обернулся. Анна О. стояла в дверях, одетая в светлое платье, и глядела на него, широко раскрыв глаза и радостно улыбаясь.
«Если сейчас она бросится мне на шею, это будет лучший момент в моей жизни! Но затем эти двое точно бросятся на нас… Я, конечно, умру самым счастливым человеком на свете, но перед этим я обязан любимую женщину… мм, защитить!»
– Да, Анна Аркадьевна, это я. Спасибо, товарищи… Удостоверение верните, будьте любезны.
Все это недолгое время охранник, кривясь, вертел его «краснокожую», а теперь вдруг вцепился в удостоверение – только не спрятал его за спину.
– Будьте любезны…
– Саша, – прошипела дама.
Андрей, чувствуя, что еще секунда – и он разнесет эту деревянную халупу, буквально вырвал удостоверение из Сашиных лап.
– Все, спасибо, – буркнул, разворачиваясь. – Пошли!
Он ринулся к выходу, по дороге подхватил Анну за талию, прижал к себе и буквально вынес наружу. Эти двое что-то похрюкивали им вслед, но Андрею с Анной было уже безразлично… Анна обхватила его за плечо сзади и прижалась к нему головой – это Андрей ясно почувствовал, хотя чувства и мысли бегали беспорядочно, сплетаясь в яркий клубок…
…Опомнились они только на сырой скамеечке в кустах запущенной, изросшей акации. Андрей с трудом оторвался от Анны, а она сидела все еще тяжело дыша, с прикрытыми глазами. Она провела ладошкой по его щеке и даже чуть оттолкнула.
– Дети увидят, – прошептала.
– Дети сейчас и не такое видят, – тоже отдуваясь, ответил Андрей, ловя ее руку.
– Ты что-то похудел, – заметила она, чуть отстраняясь. – Или просто загорел?
– Загорел я еще в отпуске, а похудел оттого, что страдал. Не стыдно спрашивать? Сбежала, а я там подушку слезьми заливаю. Это как?
– Ну, ведь всего месяц с хвостиком я здесь, чего ты…
Анна еще раз провела по его лбу и щеке, Андрей подхватил ее руку и поцеловал в ладонь.
– Ты мне что-то привез? – кокетливо поведя плечиком, спросила она.
– Да, – Андрей полез в сумку, – вот, это тебе, чтобы нечисть всякая не клеилась, типа твоих коллег. И вот, если интересно, мои шедевры за это время.
Андрей повесил Анне на шею оберег, выпростал волосы из-под кожаного ремешка. Она, умильно улыбаясь, взяла в руку кулон.
– Натуральный камень, да?
– У меня все натуральное.
Они помолчали, глядя друг на друга.
– Когда ты окончательно вернешься в город? – решительно, почти успокоившись, спросил Андрей.
– Ну… – она отвела глаза, – как сезон закончится. Осенью.
– А почему прямо сейчас нельзя?
– А зачем?
– Ко мне – зачем?! Разве между нами ничего нет? Посмотри на меня, ну?!
Он осторожно, но крепко взял ее голову и повернул лицом к себе. Анна попыталась вывернуться и даже встать, но не то у них было соотношение физических данных.
Она просто закрыла глаза.
– Нет, ты на меня смотри. Разве мы чужие?
– Не в этом дело. Я просто еще не до конца уверена…
– А в чем? Ну в чем?
– Ну, ты знаешь…
– А детей ты как наседка пасешь – никто ведь не заболел?
– Ну нет, ты что! Все в порядке.
Она перестала сопротивляться и распахнула наконец свои большие голубые глаза. Андрей заметил, что их радужка обведена темно-синим ободком, а на загоревшем лице эти глаза вообще кажутся бездонными.
«Еще немного, и я не смогу отсюда уехать… Кинусь в ноги той тетке и попрошусь на работу – калитку охранять».
– И я в порядке… Очень даже живой.
– Я все-таки хочу убедиться в… стойкости результатов. Вот если с тобой никаких… изменений не произойдет после этой нашей встречи… тогда… Я только из этих соображений согласилась.
– Ну а тогда ты вернешься – хотя бы к августу?
Андрей отпустил Анну, напоследок, однако, вероломно злоупотребив тем, что ее бледно-розовые губки находятся непосредственно перед ним.
– Мне идти надо, – тихо сказала она, несколько раз глубоко вдохнув, чтобы успокоиться. – Детки мои, наверное, уже проснулись и бузят.
– Ничего, пусть побузят. За этим сюда и ездят. Или как?
