Как они ни старались, им не удалось до конца избавиться от мерзкого запаха, исходившего от руки, а в довершение ко всем радостям того дня, когда они вышли из вестибюля гостиницы, сразу же угодили в толпу.
Едва они двинулись в сторону ближайшей станции подземки, хлынул ливень. Они успели прыгнуть в стоявший вагон, где было полным-полно мокрых спин и ни одного свободного места на сиденьях. От спин остро пахло намокшей шерстью, но запах, исходивший от того, что прятали у себя в портфеле Джейни и Брюс, был куда пикантнее, и, как ни тесно стояли люди в вагоне, они старались отодвинуться подальше.
Поезд тронулся, и они стояли, держась за ременные петли над головой, чтобы не упасть, пока поезд набирал скорость и их болтало во все стороны. Потом движение стало ровнее, и наконец адреналин в крови начал иссякать, и напряжение начало спадать. Ужас охватил Джейни, будто ее с головой накрыло волной, и она прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Сквозь пелену слез она посмотрела на Брюса и натолкнулась на его полный страха взгляд, говоривший: «Боже, что мы наделали».
Она опустила глаза, посмотрела на портфель. «Здесь лежит отрезанная рука, — подумала она, — рука, которую я пожимала… рука, на которую я смотрела, когда ее прежний хозяин приглаживал волосы. Не пластиковый муляж в медицинском колледже, а рука, которая подписывала открытку на День матери…»
Наконец рядом с ней освободилось место, и усталая Джейни села, содрогаясь от собственных мыслей. Портфель она поставила на пол у ног Брюса. Она подняла голову, снова столкнувшись с ним взглядом, и едва заметно указала глазами ему на портфель, чтобы он присмотрел за ним. Брюс кивнул в знак согласия.
Поезд подъезжал к институту все ближе и ближе, и вот осталось всего несколько станций. Рука у Брюса горела от пульсировавшей в ней боли, и на какой-то миг он сдался и закрыл глаза. Этого оказалось достаточно юному вору, ехавшему с ними в одном вагоне. Поезд как раз подходил к станции, и мальчишка, стреляя глазами, поглядывая, не смотрит ли кто в его сторону, поднялся, подошел и встал рядом с Брюсом. Нос его, слишком часто нюхавший белый порошок, не уловил странного запаха, исходившего от портфеля, и, едва поезд остановился, парень схватил добычу и ринулся к открывавшейся двери.
При виде мальчишки с портфелем и при мысли о том, что случится, когда тот его откроет, Джейни от ужаса облилась потом. Адреналин погнал кровь, сердце бешено заколотилось. Она вскочила, и, крикнув Брюсу, чтобы тот пришел в себя, пулей выскочила из вагона. Брюс оглянулся, рванул за ними следом и успел выпрыгнуть на платформу, прежде чем двери закрылись. Воришка сиганул через турникет, и тут Брюс с изумлением увидел, как его не слишком молодая приятельница сделала то же самое и помчалась за похитителем, не отставая ни на шаг.
У Джейни не было времени оглядываться назад, но она слышала, что Брюс теряет темп и отстает. «Не могу же я остановиться и подождать его, — подумала она с нараставшим страхом. — Я должна либо ловить мальчишку одна, либо его никто не поймает».
Три мили в день, каждый день, десять лет… Вот он, результат… Она собралась, велела себе усилить толчок и ускорить темп. Но тем не менее ей было трудно равняться с легконогим молодым человеком, почти подростком, за которым она гналась. Джейни прекрасно отдавала себе отчет, что еще немного, и она начнет уставать, но позвать на помощь не решалась. Как она объяснит биокопу, что в портфеле лежит отсеченная от трупа рука, зараженная чумным возбудителем. Или почему, несмотря на опасность, она взялась так упорно преследовать похитителя. Ноги ее в туфлях, непригодных для бега, ритмично касались мокрой лондонской мостовой, но расстояние между ней и мальчишкой начало увеличиваться. Бегал он отлично, и ясно было, что не в первый раз, и Джейни уже прекрасно видела, что, не случись какой-нибудь неожиданности, парень выиграет эту гонку.
Он свернул за угол, и она бросилась за ним следом изо всех сил, от души надеясь, что это еще не его квартал, где он знает все ходы и выходы. Она чувствовала, что почти его упустила. Еще немного, и Yersinia pestis, как и боялся Брюс, отправится разгуливать по Лондону. Парень, вне всякого сомнения, зашвырнет их портфель куда подальше, как только увидит содержимое пластикового пакета, и ему и в голову не придет побеспокоиться, куда тот приземлится. Когда с ним рядом появятся мухи, блохи и крысы, это только вопрос времени, а потом история повторится.
«Тому, кто не помнит уроков истории, суждено на себе испытать ее повторение, — пришло в голову Джейни. — Здесь скоро снова будет средневековье».
Ноги уже страшно болели, но она, пытаясь преодолеть боль и сосредоточиться на задаче, вдруг вспомнила, как ей тогда, в лаборатории, в последний день, когда был жив Фрэнк, захотелось запечатать в пакет клочок ткани и оставить его в покое. Это было меньше чем неделю назад, а казалось — так давно, будто в другой жизни.
Дыхание сбилось, в горле пересохло, сердце готово было вот-вот разорваться, когда мальчишка вдруг споткнулся и с жутким грохотом повалился на мостовую. Из-за стучавшей в ушах крови она едва расслышала испуганные возгласы прохожих, сразу же окруживших поверженного вора; один из них держал рукоятью трости мальчишку за ногу. Джейни, отстававшая всего на несколько шагов, подошла и встала, упершись руками в колени, изо всех сил глотая воздух.
Еле слышно она выдохнула: «Спасибо», подобрала портфель и медленно побрела в переулок, оставив позади себя местных героев, которые стояли оторопев, чувствуя себя несправедливо недооцененными.
Она свернула за угол, выйдя на оживленную улицу, и нос к носу столкнулась с Брюсом. Увидев у нее в руках портфель, обрадованный, он обнял ее за плечи, прекрасно понимая, что могло случиться, если бы ей не удалось догнать вора. Так они и стояли под холодным дождем, и Брюс обнимал еще не отдышавшуюся Джейни.
Через пару минут им наконец удалось поймать такси. Измученные погоней, усталые, оба молча плюхнулись на заднее сиденье. Немного придя в себя, Джейни наконец ослабила хватку и поставила портфель на пол. Потом протянула руку и нежно подхватила обожженную ладонь Брюса. Он не стал сопротивляться. Они ехали молча и не произнесли ни звука, даже когда впереди показался лепной фасад института. Брюс заплатил за такси, отвалив водителю слишком щедрые чаевые, и так же молча они выбрались из такси и встали перед закрытым зданием.
Молчание наконец прервал Брюс.
— Ты или я? — спросил он.
— Лучше ты, — ответила Джейни. — Если кто-то заметит, как я вожусь с замком, нас тотчас раскроют.
Брюсу стало нехорошо, едва он представил себе, как сейчас возьмет и приложит к сканеру отрезанную руку Теда. Они отошли в сторону на боковую дорожку и встали между деревьями, повернувшись к улице спиной. Джейни достала новые одноразовые перчатки и помогла Брюсу их натянуть. Брюс открыл портфель и вынул запечатанный пластиковый пакет, а Джейни вскрыла его ножом. Обескровленная кисть Теда была совершенно белой, резко отличаясь от загорелой руки Брюса.
— Лучше спрячь вторую руку в карман, чтобы не заметно было перчатки, — сказала Джейни. — Выглядит подозрительно. Я подержу тебе дверь, когда будем входить. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Готов?
Брюс кивнул, и Джейни заметила страх в его ясных, умных глазах. Правой, обожженной рукой в перчатке он сжал мертвый обрубок. Сгорбился, свесив ниже рукав пиджака, чтобы со стороны показалось, будто это его рука.
Джейни закрыла портфель, сгребла в охапку, и они оба двинулись по ступеням к дверям, стараясь выглядеть как можно беззаботнее. Она придержала дверь, и они одновременно переступили порог.
Быстро они прошли по коридорам, больше всего на свете боясь случайно с кем-нибудь столкнуться, но им повезло, и на пути никто не попался. Джейни даже начала было подумывать, что все сегодняшнее невезение осталось позади. Повернув три раза, пройдя по трем длинным коридорам, они наконец оказались перед дверью лаборатории.
Из-за угла в тот же коридор вынырнул, шагах, может быть, в тридцати, охранник. Он тотчас
