— Представляю почему.

— Да? — Лакин присел на край стола, Гордон продолжал стоять.

— Это ведь связано со Шриффером?

— Угадали. — Лакин посмотрел на люминесцентный светильник под потолком и поджал губы, как будто тщательно обдумывал, что сказать.

— Все это вырвалось из-под контроля, — помог ему Гордон.

— Боюсь, что так.

— Шриффер обещал мне, что ни мое имя, ни университет Ла-Ойи не попадут в “Новости”. Его единственная цель состояла в том, чтобы дать ход рисунку.

— Но дело зашло гораздо дальше.

— Каким образом?

— Мне звонили очень многие люди. Они позвонили бы и вам, если бы вы находились в кабинете.

— Кто и откуда?

— Коллеги. Ученые, работающие в области ядерного резонанса. Они хотят знать, что происходит. Добавлю, мне тоже это небезынтересно.

— Ну… — Гордон коротко рассказал о втором послании и о том, каким образом в дело оказался замешан Шриффер. — Я боюсь, Сол пошел гораздо дальше, чем следовало бы.

— Согласен. Кстати, звонил менеджер нашего контракта.

— Ну и что?

— Что? Честно говоря, он не имеет большой власти, но вот у наших коллег она есть. И они принимают решение.

— И все-таки, что это значит?

— Вам придется выступить с опровержением выводов Шриффера, — пожал плечами Лакин.

— Почему?

— Потому что эти выводы неверны.

— Я этого не знаю.

— Вам не следовало бы выступать с заявлениями, правильность которых вы не можете подтвердить.

— Но отрицать это тоже неверно.

— Вы считаете, что в его гипотезе есть доля правды?

— Нет, — с трудом произнес Гордон. Он надеялся, что ему не придется говорить что-либо определенное.

— Тогда откажитесь от этой идеи.

— Я не могу отрицать того, что мы получили послание, причем ясное и четкое.

Лакин с чисто европейским высокомерием поднял брови, как будто желая сказать: “Как можно разговаривать с таким человеком”.

Гордон бессознательно подтянул брюки и заложил большие пальцы рук за пояс, слегка ссутулившись. Смешно, но он неожиданно представил себе в такой позе Марлона Брандо в роли шерифа, который, прищурившись, разглядывал какого-то бандюгу. Гордон поморгал и подумал, что еще он мог бы сказать.

— Понимаете ли, — осторожно подбирая слова, начал Лакин, — в этой ситуации глупцом будете выглядеть не только вы. Сообщение о послании бросает тень на весь эффект спонтанного резонанса.

— Может быть.

— Некоторые телефонные звонки касались только этого вопроса.

— Ну и что?

— Я считаю, вам следует как-то отреагировать на это, — строго произнес Лакин.

— Лучше действовать, чем реагировать.

— Что вы хотите сказать? — Лакин весь подобрался и застыл в ожидании ответа.

В это время зазвонил телефон. Гордон с облегчением схватился за трубку. Его ответы были односложными:

— Прекрасно. В три часа. Мой кабинет номер 118. Закончив разговор, он повесил трубку и спокойно взглянул на Лакина:

— “Сан-Диего юнион”.

— Ужасная газетенка.

— Да. Но они хотят подробностей.

— Вы собираетесь с ними встретиться?

— Конечно. Лакин вздохнул:

— Что вы собираетесь им сказать?

— Я скажу, что не имею понятия, откуда взялась эта информация.

— Неразумно. Очень неразумно.

Когда Лакин ушел, Гордон вспомнил эту вылетевшую у него фразу “Лучше действовать, чем реагировать” и задумался, откуда она взялась. Скорее всего от Пенни. Звучит литературно. А вот имел ли он в виду ее смысл? Не гонится ли он за славой, как Шриффер? Он готов принять какую-то часть вины за что- либо подобное — это банально, не так ли? Евреи всегда чувствуют себя виноватыми — может, это у них в крови? Но он не виноват, подсказывала интуиция, что-то спрятано в этом послании, оно подлинное. Он изучал его сотню раз, и все-таки ему приходилось полагаться на собственное суждение, собственную интуицию. И если Лакину все это кажется глупостью, если сам Гордон будет выглядеть обманщиком — это, конечно, плохо, но пусть все остается так.

Он снова засунул большие пальцы за пояс брюк, поглядел на строительство калифорнийского насекомого и почувствовал, что ему хорошо, чертовски хорошо.

После ухода репортера из “Сан-Диего юнион” Гордон по-прежнему чувствовал себя уверенно, хотя для этого ему и приходилось прилагать кое-какие усилия. Репортер задал ряд неумных вопросов, что и требовалось для газетной заметки. Гордон подчеркивал наличие неопределенностей, а “Юнион” требовал ясных ответов на планетарные вопросы, желательно одной фразой, которую можно цитировать. Гордон считал немаловажным процесс исследования и то, что ответы оставались всегда условными, зависящими от результатов будущих экспериментов. “Юнион” же хотел получить приключения, интриги и еще одно подтверждение тому, что университет — на пути к славе. Конечно, через этот пролив какая-то информация перетекала, но отнюдь не била через край…

Гордон сортировал почту, откладывая часть в кейс, чтобы прочитать вечером, когда появился Рамсей.

После нескольких предварительных фраз — создавалось впечатление, что Рамсей всерьез интересуется погодой — он достал из конверта листок и протянул Гордону:

— Эту картинку Шриффер показывал вчера вечером? Гордон несколько мгновений молча рассматривал изображение.

— Где вы ее взяли?

— Ваш студент Купер дал.

— Откуда она у него?

— Говорит, от Шриффера. Несколько недель назад Шриффер приходил к нему проверить точки и пропуски.

Гордону следовало предположить, что Шриффер захочет проверить информацию. Это была разумная предосторожность.

— Ну хорошо, — произнес он. — Это несущественно. Так что вы хотели сказать?

— Я не думаю, что данное изображение несет смысловую информацию, но в конечном счете у меня не хватило времени для… Слушайте, я хотел спросить, а что этот Шриффер делает?

— Он расшифровал второе послание. Полагает, что оно пришло со звезды 99 Геркулес, которая…

— Да-да, я слышал. Зачем он обратился к телевизионщикам?

— Чтобы разобраться в этом изображении.

— А он не знает ничего о первом послании, над которым я работаю?

— Конечно, знает.

Вы читаете Панорама времен
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату