спине, одеяние незнакомки, состоявшее из скрепленных на плечах длинных полотнищ тонкой беленой ткани, слабо колыхалось на ветру. Девушка подняла на Зафса огромные прозрачно-зеленые глаза и улыбнулась:
— Здравствуй, Зафс.
— Здравствуй… Нуа.
Это имя само всплыло в голове легиса и могло принадлежать только этой нежной и прекрасной девушке. Гладкие щеки незнакомки покрыл шелковый румянец, четко очерченные розовые губы подарили еще одну улыбку, и Нуа спросила:
— Ты знаешь, кто я?
— Да. Ты пришла узнать мой Выбор.
— Правильно. Сегодня день твоего Выбора. И я пришла показать тебе другую жизнь Вселенной. Мир своего Отца ты знаешь хорошо, Зафс Варнаа. Но мир, обратный Чатвариму, ты должен тоже представлять, прежде чем прийти к какому-то решению. Ты готов?
— Готов.
— Тогда пошли. — Девушка встала, взяла Зафса за руку и закрыла глаза: — Доверься мне, легис. Опустоши сознание и просто — верь.
Зафс послушно смежил веки, сделал шаг, и упругий сильный порыв ветра подхватил его, закружил, утягивая за собой стремительной воронкой-смерчем, покрутил немного и оставил внезапно и неожиданно мягко. Как будто некий великан единым выдохом закружил пушинку и позволил ей свободно опуститься на землю.
Зафс открыл глаза. Из прохладной осени он попал в жаркое лето. Чужое небо с оранжевой сферой светила и двумя голубыми полушариями спутников застыло над головой. Неяркая, приглушенная зелень кустов и невысокой травы распространяла дивный запах. Нуа, качнув рукой и даже не дотронувшись до ветки, заставила ее подняться, и Зафс увидел белую беседку.
— Пойдем туда, мой гость, — сказала девушка.
Зафс, все еще не веря своим глазам, остался на месте.
— Где я?
— Это моя родная планета. Винола-Стелна.
— Но как… Как я сюда попал?!
Нуа тихонько и мелодично рассмеялась:
— Вы, люди технической науки, дети Чатварима, привыкли все невероятно усложнять. А ведь все просто — надо только захотеть, и необъяснимое станет привычным, странное — легкоразрешимым. Вселенная едина, мы в ней живем, мы часть ее живого организма, мы все взаимодействуем друг с другом. А значит, все, что есть во Вселенной, так же разумно и подчинено общей мысли.
— Но как мы сюда попали?!
— Смотри. — Девушка подошла к огромному, заросшему понизу мхом валуну. — Он тоже часть Вселенной. Ты, человек науки, знаешь, что камень состоит из множества мельчайших подвижных частиц — в разных мирах их именуют по-разному — и эти крошечные частицы тоже живут своей, непохожей на нашу, жизнью. — Нуа пристально посмотрела на камень, взмахнула рукой, и огромный валун, стряхнув налипшую на днище землю,
— Как ты это сделала?!
— Я просто попросила каждую свободную частицу немного полетать. Представить, что это возможно, и камень не испытал никаких трудностей. Ведь каждая его частица, превратившись в пыль, легко летает. Так что мешает им сделать это сообща?
— Земное притяжение!
— Чепуха. Если по отдельности частицы это могут, то почему бы не попробовать объединить усилия?
— Чем больше масса, тем сильнее притяжение.
— Ну вот, ты опять все усложняешь. А почему бы камню просто не помечтать, что он состоит из невесомой пыли?
— Камню? Помечтать?!
— Конечно. Законы его внутренней жизни подчинены логике, а значит — мыслят. И мечтают.
— Бред.
— Нет. Обратная действительность. Не поняв ее, ты пытаешься объяснить для себя — камень, воду, воздух, эту землю. Ты подчиняешь все своим законам. Объясняешь, не поняв суть
— Все
— Все. На субатомном уровне каждый из нас — Вселенная. Жизнь одна для всех, и это надо принимать, тогда и камень, — девушка усмехнулась, — становится твоим родственником. Сердечным и послушным.
— Невероятно! Брат мой — камень!
— Нет. Ты отвергаешь эту мысль, а камень никогда не станет братом высокомерного существа…
— Хватит! Если я сейчас представлю, что на меня обиделся камень, я просто лопну от противоречий!
— Просто лопнешь, — легко согласилась Нуа, исказив смысл последних слов легиса. — Как лопаются самоуверенные звезды и мыльные пузыри.
— Звезды лопаются оттого, что их никто не любит? — с усмешкой уточнил Зафс.
— Не надо насмехаться. Кто полюбит жадную звезду?
— Мне кажется, ты сама пытаешься подчинить единую сущность Вселенной людским законам, отождествляя элементарные физические законы с человеческими эмоциями.
— Нет, Зафс, все наоборот. Стремления всего сущего нашли объяснения в человеческих понятиях, мы забрали их у Природы и теперь используем.
Зафс задумчиво посмотрел на девушку, наклонил голову вбок и, любуясь игрой света, запутавшегося в ее золотистых волосах, спросил:
— Нуа, а почему ты не хочешь показать мне свой мир мысленно? Я пойму. Зачем слова, их слишком много, они мешают пониманию и не достигают сути.
Девушка печально улыбнулась:
— Невообразимо давно другая Нуа уже совершила эту ошибку. Она открыла для легиса-телепата Зафса Варнаа свой мир, свои знания, и мир… другая параллельная Вселенная — погибла.
— Как?!
— Пойдем.
Нуа снова звала его куда-то. Обойдя беседку, в которую они так и не зашли, Нуа легко шагала по почти заросшей тропинке, и высокие травы раздвигались перед ее ногами, освобождая дорогу. Ветки редких деревьев приветственно колыхались, цветы поворачивали раскрытые бутоны и кивали, словно их ворошил неощутимый Зафсом ветер.
Нуа жила в гармонии с этим миром. Каждое дерево каждым листочком любило девушку и радовалось встрече. Птицы кружили над их головами, Нуа подняла руку, помахала стае, и пичужки, издав трели, похожие на счастливый смех, разлетелись в разные стороны.
«Как хорошо! Почему везде люди не могут жить так?!»
«Люди сами отвергли Природу, пытаясь не понять, а подчинить ее», — пришел ответ.
«А есть еще миры, существующие так же слаженно с Природой?»
«Есть. Но, увы, в этой Вселенной их не много».
«А где много?»
«Там, где есть гармония. Что мы можем вернуть Природе, забирая у нее самое необходимое? Только любовь».
«И этого достаточно?»
«Конечно. Разве мать может не любить ласковое дитя?»
Заросшая приветливая тропинка прыгнула в раскрытый зев огромной норы-пещеры, образованной
