— Как это чудесно! — воскликнул Григор.
— Что?
— То, что вы написали. Уникальность человека, его души. В самом деле… только осознание, только разумность может овладеть бессмертием. А некоторые юристы пытаются все подвести под параграф закона, словно люди — штакетные палки в заборе. А в жизни… случается, что увидишь человека — и уже никогда его не забудешь. Вот как мы с вами… Как только увидел вас — все!
— Что «все»? — тревожно спросила девушка, останавливаясь под каштаном.
— Ну… не надо слов, — растерянно молвил парень. — Неужели вы не ощущаете? Я сразу почувствовал, что вы… близкая, родная…
Галя прикрыла ресницами глаза. Молчала. Только по щекам ее плыла алая волна. В зеленых ветвях каштана шептал ласковый ветерок. За стеною зоопарка рычали звери, смеялись дети. Проехала легковая машина, задела бродячего пса. Он отлетел в канаву, жалобно заскулил. Девушка очнулась. В ее глазах заблестели голубые льдинки.
— Вино, — сказала она.
— Что? — удивился парень.
— Говорю, что это в вас от выпитого вина…
— Галя…
— Григор, не надо. Я не желаю призраков…
— Я не буду, Галя. Хорошо… Но знайте…
— Лучше пойдемте в зоопарк. Я еще никогда здесь не бывала. А вы?
— Я тоже… не бывал.
— Посмотрим?
— Хорошо, — вздохнул Бова.
Они вышли к проспекту Победы, завернули налево. Возле касс зоопарка толпились люди. Григор купил Гале мороженое, стал в очередь. Девушка отошла в сторону, стала под деревом, а парень напряженно размышлял об удивительном знакомстве.
Задание шефа, комичный визит к бабусе, больница, свидание, беседа о Боге, стихи о любви. Какой странный калейдоскоп! Разноцветные стекла мозаики, а цельной картины нет! Как ее создать? А надо. Ведь уже не отойдешь, не оставишь, не забудешь. Будет звать, волновать, не даст покоя никогда, ни за что. И ее резкое слово, и недовольство, и скорбь или ирония — уже неотделимы от нее, от зовущего, тревожного облика…
Купив билеты, Григор позвал девушку. Они вошли в ворота, направились налево.
Возле большой клетки собралось много людей. Дети орали, смеялись. В клетке сидели две огромные обезьяны — самец и самка. Он сосредоточенно ковырялся в густой шерсти, выискивая паразитов, а она забавлялась с резиновой автомобильной покрышкой. То прятала в ней морду, то подскакивала и внимательно, злобно смотрела на человеческую толпу. Вот она ухватилась передними конечностями за решетку, просунула морду между прутьями клетки, вытянула губы трубочкой, словно для поцелуя.
— Славная молодка! — прохрипел какой-то пьяница рядом с Галей, дохнув сивухою. — Такая обнимет — затем всю жизнь будет сниться. Ик! Ишь стерва, целоваться хочет!
Люди хохотали. Галя встретилась взглядом с обезьяной, замерла. Ей показалось, что из-под звериного низкого лба на нее метнули молнию разумные, враждебные глаза. Внимательные и бдительные. Они жили отдельно от чудовищного тела, они смотрели в этот мир из таинственных недр неведомых пространств. Угрожали, презирали, ненавидели… и умоляли…
— Уйдем, — прошептала девушка.
— Что? — не понял Григор.
— Я говорю — уйдем. Мне плохо.
— Хорошо. Мне тоже тяжело на душе.
Шли молча. Мимо веселых людей, мимо играющих детей, мимо клеток с полосатыми зебрами, гордыми, печальными оленями, презрительными верблюдами. Возле клетки с бегемотом Галя остановилась. Долго смотрела на громадину черного блестящего тела, неподвижно лежащего в воде, посверкивающего малюсенькими равнодушными глазками. Пожала плечами.
— Эволюция, — иронически произнесла она.
— Что? — не понял парень.
— Говорю — эволюция. Не весьма она экономна…
— Проба…
— Хороша проба! Гора мяса. Кому нужна такая проба?
— Биологический тупик. Даже люди попадают в него. Десять лет автор пишет книгу, а она — бездарна. Сотни лет формируется социальная система, а она — немощна и реакционна. А природа действует вслепую.
— Вы считаете?
— А что ж — Бог? — скептически спросил Григор.
— Я не сказала этого, — сухо парировала девушка. — Бог и творение несовместимы.
Я уже говорила вам. Тем более такое творение, как эти бегемоты. Или обезьяны.
— Тогда кто же?
