Вообще, возвращайся домой. Я никогда не предам тебя. Поверь!
Глаза у Жанны увлажнились. Как она могла объяснить этому замечательному мальчику, что никогда не сможет испытывать к нему никаких ответных чувств? Как сделать, чтобы он понял – между ними лежит бездонная пропасть!
– Иди! Я буду тебя ждать! – сказала она ему на прощание.
Время превратилось в тягучую, вязкую массу. Минутная стрелка прилипла к циферблату. Максим, откинувшись на спинку сиденья, дремал, полузакрыв глаза. Жанна же, напротив, вся превратилась в напряженный комок нервов. На душе было неспокойно. Ожидание затягивалось. Уже полчаса они наблюдали за сквером, но к памятнику войны двенадцатого года никто не подходил. Наконец Максим сказал:
– Пора уезжать. Если твоего парнишки нет, либо что-то случилось, либо он не нашел твой заветный блокнот.
– Подождем еще немного. Буквально десять минут! – попросила Жанна.
– Не больше. Я опасаюсь, что он не профессиональный лазутчик и если попытается оторваться от хвоста, совершит ошибку, которая обойдется нам очень дорого.
Солнце опустилось за горизонт. Но яркое закатное зарево позволяло отчетливо видеть и гранитную стелу, взметнувшуюся в синее безоблачное небо, и угрюмые очертания древних мортир, которые горожане упорно называли пушками. Освещенный красноватым светом, бывший губернаторский дворец с выступающим балконом, на котором когда-то сам Наполеон принимал парад тогда еще непобедимой армии, словно волшебный корабль, раздвигал зеленые волны исполинских лип. Что-то чарующее и в то же время тревожное было в этом стремлении наплыть на красный гранит памятника, раздавить ничтожные по сравнению с дворцом мортиры. Прошло еще пятнадцать минут. Санчо не появился. Максим, не говоря ни слова, повернул ключ. Мотор послушно заурчал, шелестя шинами, и «опель» тронулся с места.
– Что будем делать дальше? – спросил хозяин, отодвигая чашку с недопитым чаем.
– Завтра позвоню Саше на работу. Если ничего не получилось, придется уезжать в никуда.
– Ты мне толком не объяснила, зачем тебе блокнот?
– Там телефон моих знакомых. У них база отдыха на берегу моря. Мне показалось, там нас никто не найдет.
– В общем, в твоем плане что-то есть. Среди толп отдыхающих нас никто никогда не заметит. Только если на том курорте окажутся мои знакомые, столкнуться с ними вполне возможно. Нам такой поворот событий совершенно не нужен. Так что зря ты отправила парнишку за блокнотом. Нагрянуть к твоим друзьям вполне можно и без предварительного звонка. А так – только подставили парня под удар. Единственная польза из разговора с ним – то, что выяснилось: пароли для электронной почты взламываются проще, чем сейфы. Ты уловила ход его рассуждений? Ни в коем случае нельзя использовать информацию, которую о тебе можно каким-либо образом получить. Ни девичья фамилия матери, ни кличка любимой собаки, ничего из твоих увлечений не должно использоваться. Идеально – бессмысленный набор символов, но и его можно раскусить с помощью совершенно незатейливой программы.
– Выходит, мой почтовый ящик тоже кто-то мог просматривать! Странно, что не подбросили Артуру компромат на меня!
– Тот, кто собирал на тебя досье, поступил умнее. Тебя оставили почти чистой, пропустив некоторые белые пятна в биографии, Артур отыскал их сам. Так даже интереснее получилось. Игорь на тебя сумел столько собак навешать! Ты даже представить себе не можешь. А уж как он старался связать смерть Ирины с тобой, просто сказка.
– Значит, меня всерьез подозревали? И ты тоже? – упавшим голосом спросила Жанна.
– Был грех. Но только выяснилось, что машину заминировали в то время, когда ты была в отпуске. Проверили информацию, все верно. Ты не выезжала из города. Значит, непричастна.
Максим оказался прав во всем. На следующий день Жанна позвонила Санчо. Он в самом деле заметил за собой слежку и не пришел в назначенное место.
– Молодец, Санчо. Ты правильно поступил. Я виновата, прости меня, можно было поступить проще. Продиктуй мне телефон, а с деньгами поступай так, как договаривались. Переведи всю сумму на счет больницы. Постарайся связаться с Юрием Дмитриевичем. Он проследит, чтобы с мамой все было в порядке.
– Значит, ты уезжаешь? – как-то очень трогательно уточнил Санчо.
– Да, Саша. Другого выхода у нас нет. Я надеюсь, у тебя все получится и ты сделаешь то, о чем я тебя прошу.
– Не сомневайся, Жанна. Ты просто помни, что я… я тебя всегда буду любить! – почти крикнул в трубку Санчо и отключился.
Жанна застыла на месте, бессильно уронила на колени руку с телефонной трубкой. Она знала, что мальчик увлечен ею, но не думала, что он решится сказать о своих чувствах, пусть даже вот так, по телефону. Вошедший Максим только покачал головой. Не говоря ни слова, положил трубку на рычаг, налил стакан холодной воды, протянул его Жанне.
– Что-то не так? – с участием спросил, глядя на побледневшее лицо девушки.
Жанна с невыразимой тоской посмотрела на него. Осторожно, стараясь не расплескать, поставила стакан на стол. Глубоко вздохнула, словно собираясь что-то сказать, но вдруг зарыдала. Максим растерянно стоял рядом, не зная, что предпринять. Наконец, он опустился на колени перед Жанной, взял ее руки в свои и принялся целовать, невнятно бормоча слова утешения.
В таком положении их застал Игнат. Какое-то время он смотрел на происходящее, затем подбежал к девушке и, почти повиснув у нее на шее, срывающимся голосом спросил:
– Тебя кто-то обидел, мамочка?
В Жанне словно что-то сломалось. Это нечаянное признание ребенка, эта случайная ласка Максима, эти слова Саши настолько потрясли ее, что девушка не в силах была что-либо сказать, только изо всех сил обняла ребенка, крепко прижала его к себе.
Первым очнулся Максим. Поднялся, шагнул назад. Посмотрел в окно, негромко, будто опасался нарушить хрупкое равновесие, сказал:
– Давайте собираться в дорогу, мои дорогие. Нечего тут засиживаться. Поедем к морю.
Бедному собраться – только подпоясаться. На сборы ушло менее часа. Еще раз, окинув взглядом жилище, так и не ставшее для них долгожданным приютом, Максим подхватил сумки и спустился к машине. Жанна расталкивала по багажнику пакеты и свертки, Игнат деловито рассовывал по салону игрушки, бинокль и прочие необходимые ему в дороге мелочи. Хмыкнув, Максим дождался, пока суета прекратится, переложил все по-своему – и только после этого скомандовал рассаживаться по местам.
Вырвавшись на простор загородного шоссе, автомобиль устремился строго на юг, размеренно наматывая на колеса километры добротного асфальта. Мимо пролетали деревеньки, поселки. На душе у Жанны было неспокойно. Сидя рядом с Максимом, она время от времени поглядывала на спутника и силилась понять, что заставило этого неприступного и в чем-то черствого человека попытаться утешить ее столь нежным и трогательным способом. Всего несколько дней назад она не могла даже представить себе, что он способен на такое! Если слова Игната согрели душу, действия его отца одновременно и обрадовали и насторожили. Никогда ранее она не думала о Максиме как о мужчине. Нет, в том, что он мужчина, она не сомневалась! Просто ни разу не представляла его и себя в одном жизненном пространстве. Все время, проведенное рядом, под одной крышей, девушка ощущала непреодолимую дистанцию, как вдруг… А что, собственно, вдруг? Она ведь никогда не интересовалась, как он к ней относится. Впрочем, не исключено, что его поведение – всего лишь игра. Достаточно искусная и умелая. Что с того, что пару дней назад он не мог начать уверенно обращаться к ней на «ты»? Привык, втянулся – и теперь вполне успешно играет роль заботливого мужа. Приятно ему это или нет, но по сценарию он действует верно. А она? Она сама дает себе отчет, что до тех пор, пока опасность не минует, ей придется оставаться вроде как женой? Ее саму устраивает подобный расклад? Не страшит ли, что когда-то придет расплата? Когда жизнь заставит принять как должное и одиночество, и отсутствие рядом сильного, уверенного в себе муж… Стоп! Об этом даже не может быть и речи! Сейчас она делает все, чтобы спасти Игната! Не более того! Что же касается Максима, она постарается не спровоцировать его на необдуманные поступки.
Шоссе вильнуло, уходя в сторону от очередного крупного города. Слева над лесом мелькнула странная,
