Он развернулся как раз вовремя, чтобы поймать Михаила за ногу и потянуть. Они схватились на земле, качаясь, тихо, были слышны лишь сильные удары. Они дрались редко, но когда приходилось, это было по настоящему. Они изучили друг друга слишком хорошо, чтобы знать наверняка, как лучше всего навредить.
Михаил пригвоздил его к земле, сев сверху, и принялся молотить по почкам. Грегори выгнулся достаточно, чтобы заехать локтем Михаилу прямо в лицо. Капли крови запахли в воздухе, и Михаил отшатнулся назад. Затем, они оба уже стояли на ногах, раздавая друг другу удары кулаками. В этом Грегори был сильнее, в этом духе он хотел продолжать.
Опьяненный кровью или нет, а жестокость прочистила мозги Грегори. Он осторожно продумывал каждый удар. Удар, финт и резкий апперкот в челюсть Михаила. Прекрасно. Удар с треском попал в голову. Такой удар вырубил бы любого, но Грегори дрался с сильнейшим вампиром Нью Йорка, может даже и всей Америки. Скоро он примет главенство в семье.
В следующую секунду, он дважды ударил Михаила в солнечное сплетение, сбивая с ног. Впервые за эту ночь Грегори почувствовал себя счастливым. Он замахнулся ногой, чтобы нанести удар по голове, но Михаил быстро оправился и схватил его за ногу. Грегори упал.
Михаил схватил его за воротник и поднял в воздухе, рыча от усилий. На некоторое время Грегори завис в воздухе, невесомый — пока его спина не обернулась вокруг ствола дерева.
Дерево со свистом отлетело, и он с грохотом ударился о землю, разбивая голову о корень дерева. У него была секунда, чтобы сообразить, хорошим в драке с Михаилом было то, что никогда не появлялось чувства, будто он сдерживается.
Благодаря инстинкту, он увернулся от удара Михаила, так как все, что он мог видеть были лишь звездочки. Вслепую, он сделал выпад кулаком, и попал в цель, получил еще несколько ударов перед тем, как Михаил повалил его, прижав грудь коленями, а его предплечье стало стальной преградой его горлу.
'Давай!'
Грегори попытался вывести его из равновесия, но Михаил держался стойко. Он весил, как тысячафунтовая туша.
'Давай!' Он всем своим весом надавил на горло Грегори. Вместо того, чтобы запаниковать, Грегори расслабился. Когда все дерьмово, приятно знать хоть несколько вещей наверняка. Одна из них — боль. Он понял, что такое боль, чувствуя ее сейчас, и то, как будет чувствовать себя завтра. Также, он осознал, что значит первенство. Драться с Михаилом было великим жестом, но всегда — бесполезным, он был Старшим. Но иногда он проверял его, и проверял себя — он был Вторым.
Он не спешил сдаваться, хотя его легкие горели от нехватки воздуха. И, когда желание выжить превзошло упрямство, он поднял руки над головой и показал открытые ладони. Его зрение было ограничено, но он мог отчетливо видеть запекшееся от крови лицо Михаила. Заметив жест, Михаил ангельски улыбнулся и поцеловал Грегори в губы.
'Теперь, объясни мне, почему ты ведешь себя, как последний придурок.'
Лишь тогда он убрал руку, и Грегори, задыхаясь, вернулся к жизни и задышал.
'Не понимаю, зачем ты вообще предоставил ей выбор.' произнес Михаил, когда Грегори рассказал свою историю. Они все еще сидели под тем деревом, оба слишком раздраженные и уставшие, чтобы куда- нибудь идти.
'Что, мне что, нужно было привязать ее к кровати?'
'Да.' Михаил был одна серьезность.
'Значит, ты говоришь, мне нужно поехать в Квинз, связать ее, и засунуть в багажник?'
Михаил пожал плечами. 'Она всего лишь человек. Тебе даже не понадобится веревка. Просто скажи ей залезть в багажник.'
Эта идея была достаточно забавной, чтобы заставить его рассмеяться — почти. 'Ты еще не встречался с ней. Я могу нажать на нее лишь слегка, и не более.'
'Никакого очарования?' Сейчас Михаил выглядел уже заинтересованным. 'Она настолько прочная? Это, наверное, часть полного комплекта — причина, по которой она — твоя суженая.'
'Ага, и еще в придачу с испорченным сердцем в комплекте? А то, что я не могу кормиться от нее — тоже часть комплекта? И то, что она не хочет иметь со мной ничего общего? Говорю тебе, задрало все это.'
'Она не врет на счет сердца, или все же…?'
'Нет, у нее сбивчивый пульс.'
'Я не понимаю. Ты ведь попробовал ее, когда связался с ней. Тогда все было нормально?'
Грегори не подумал об этом. Он мысленно вернулся назад. Признаться было трудно. 'Я не попробовал ее кровь из сердца, лишь кровь из ран.'
Михаил состроил гримасу. 'Зачем ты сделал это?'
'Мне показалось, что я задолжал ей, сбив машиной.' Это было ошибкой. Он должен был позволить скорой забрать ее. Если бы он так поступил, то сейчас был бы в своем уме. 'Я не был голоден, просто хотел залечить ее раны.'
'Ты сбил ее — своей же машиной?' Михаил рассмеялся. А это происходило не так часто. Его смех звучал, как кашель тюленя. Грегори насупился. Это было вовсе не смешно.
Ну, может, и было, чуть-чуть.
'Послушай,' сказал Михаил, вытирая глаза. 'Я уверен, что с этим можно как-то справиться. Если она — твоя суженая, то, несомненно, ты можешь от нее кормиться. Как ты собираешься размножаться, если не можешь обратить ее? Иди, отыщи ее, а я найду кого-нибудь проконсультироваться по этому вопросу.'
Глава 9
'Не могу поверить, что ты такая идиотка.'
Главной хитростью больничной жизни был сон, спать как можно больше. Зависнуть где-то чуть ниже порога сознания, где не чувствуешь боли, ничто не тревожит и не волнует, просто лежать онемевшим. Она проделала очень хорошую работу, также, приходя в себя лишь для того, чтобы поссориться с родными и поспорить с докторами. Поздняя ночь — лучшее время, в отделении интенсивной терапии тихо, или так тихо, как это возможно, и ни одного посетителя. По этой причине она сильно удивилась, проснувшись, когда услышала эти слова на второй день пребывания в больнице.
Грегори? С трудом открыв глаза, она увидела его массивный черный силуэт в зеленоватом флуоресцентном свете. Память об их ночи вместе сложила ей компанию в эти тихие часы одиночества. Она крепко держалась за воспоминая, и знала, хоть и ненавидя ее за то, что она его бросила, он все равно будет вспоминать их ночь, как хорошо им было, еще долго после того, как ее не станет.
Она никогда не хотела, чтобы он видел ее такой.
'Исчезни, Фостин,' хриплым голосом произнесла она. 'Тебе здесь не место.'
'Я не уйду.'
Мэдди потянулась за кнопкой вызова у края кровати.
'Это не сработает.'
'Пожалуйста, скажи, что ты не сделал ничего плохого с медсестрами.'
'Не волнуйся. Я лишь предпринял меры, чтобы мы могли поговорить.'
Мэдди повернула голову влево, к занавеске. 'Мистер Циммерман?'
'Не слышит.'
Вампиры. Низкий, электрический шум ее приборов стал слышен громче в тишине, когда она решала, что с ним делать, мозг ее работал все еще медленно. Все маленькие мониторы, подключенные к ней, жужжала и пищали медленным хором. Трубки с кислородом заставляли ее нос чесаться.
'Итак, говори.'
Не обращая внимания на обиду, он, казалось, растерялся. Его глаза нервно бегали по клубку проводов, выходящих из-под воротника ее рубашки, трубок на запястьях, мониторов позади нее. 'Ну, во- первых… ээ, я должен отдать тебе это.'
