ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Выезжая с дороги, которая тянулась вдоль поля Эберхардтов, Кэти с силой нажала на акселератор и повернула машину на автостраду, оставив пыльную дорогу позади.
Волшебная иголка. Она сказала Джареду, что верит в магическую силу иголки Омы. Она никогда еще так не волновалась из-за чужого мнения.
— Это, очевидно, влияние жителей Бауэна. Я — псих, — прошептала она самой себе, проезжая мимо темных полей люцерны. Огоньки вдалеке становились все ближе и ближе, она поняла, что скоро приедет в Бауэн.
Черт, она разговаривала сама с собой. Любой здравомыслящий человек не поверил бы в волшебную иголку. Или по крайней мере тот, кто действительно верил в нее, не стал бы высказывать свое мнение вслух.
Но чем дольше она говорила себе, что это бредовая выдумка, тем больше верила в нее. И, споря с Джаредом, Кэти поняла, насколько сильно она сама убедила себя в этом. А вот то, что Джаред не верил в иголку, волновало ее. Было тяжело осознавать, что человек, которого ты полюбила, не соглашается с тобой.
Черт, Бретт тоже не поверил в нее, когда после окончания университета она сказала ему, что не собирается работать журналистом. Он считал глупым ее стремление быть костюмером. Когда она, надеясь на успех, работала над оформлением постановки «Мисс Сайгон» и «Ричарда Третьего», он все подвергал критике и спрашивал, когда же у нее будет настоящая работа.
Сначала она объясняла поведение Бретта его менталитетом жителя большого города. Он работал адвокатом в крупной бостонской фирме и, конечно, свысока смотрел на ее занятия. Во многом его отношение определялось тем, что его отец — преуспевающий банкир, а его мать — уважаемый врач, что они вращались в высших кругах. Кэти много работала, усаживала его на лучшие места во время представлений, для которых готовила костюмы. Но со временем поняла, что он относится к ее карьере как к хобби и не следует ждать от него поддержки и понимания. Она была для него человеком второго сорта.
За неделю до того, как из репертуара сняли мюзикл, над которым Кэти работала, она взяла расчет, пришла домой в свою маленькую квартирку в Сауст-Энде, бросилась на софу и решила, что лучше уехать домой, в Бауэн, чем искать новое место костюмера.
Ома гордилась бы ею и за то, что она уважала семейные традиции, и за то, что сама принимала решения. Что оставила человека, который не верил в нее.
Когда Кэти увидела указатель с надписью «Бауэн», а за ним щит, на котором было написано, что цветы на Мэйн-стрит посажены за счет Бауэнского клуба садоводов и фирмы «Портер констракшн», Кэти сильно сжала руль.
Может быть, Джаред и не верил в нее, если не учитывать, конечно, то, что она просила его поверить в невозможное. А может быть, это были выдуманные страхи. Вроде бы он не был против того, что она шла своим путем. Бретт считал, что есть подходящие места работы для нее и есть не подходящие, а Джаред, кажется, не был похож на него.
Может, она боялась за Мэнди? А может, опасалась, что, если Джаред поверит в волшебство, а Мэнди выйдет замуж, он обвинит ее в том, что она испортила жизнь его дочери?
Кэти заехала на маленькую аллейку, идущую вдоль Мэйн-стрит мимо закусочной Монфортов, и припарковалась у «Бауэнской невесты».
Ей нравилось жить в квартире над магазином, нравилось, что она могла видеть Мэйн-стрит из окон своей квартиры, могла быстро спуститься по лестнице, купить все, что нужно, в магазине и через десять минут опять быть дома. Ей нравилось видеть приветливые лица людей, даже если кое-кто мог быть назойлив, как Фред. У нее был дом, где она могла спокойно спать по ночам. Она могла позвать своих друзей к себе или сходить в кафе к Монфортам, чтобы встретиться с ними. Она сама решала, что делать.
Но самое главное — Мэйн-стрит напоминала ей о жизни в Бостоне, только здесь не было шума и столпотворения. Самая большая толкучка бывает в День независимости, когда на Мэйн-стрит проходит парад. И она могла прекрасно наблюдать за всем происходящим со второго этажа. У нее была замечательная жизнь.
Кэти закрыла на секунду глаза и попыталась отвлечься. Может, ей было страшно, что, если их отношения с Джаредом будут развиваться, она больше не сможет принадлежать самой себе. Она станет его женой, и Мэнди будет видеть в ней свою мать. И, наверное, случится то же самое, что произошло между ней и Бреттом, — ей придется соответствовать их ожиданиям. И вся ее спокойная жизнь закончится.
Кэти закрыла за собой дверь и начала подниматься по лестнице. На полпути она остановилась, глубоко вздохнула, развернулась, пошла в рабочую комнату и зажгла свет. На дальнем краю стола лежали две картонные коробки с архивом Омы, а ближе к ней лежали журналы, которые Мэнди сложила в стопку днем.
После того как она поставила коробки назад в шкаф, чтобы не думать о том, что доказывали записи в тетрадях, она открыла модный журнал на странице, где было изображено платье для Мэнди. Потом пошла к шкафу, в котором хранила ткань.
Может, лучшим способом выкинуть Джареда и Мэнди из головы было начать шить ее платье. Правда, она сказала Мэнди, что торопиться некуда, что можно подождать пару месяцев — мало ли, может, Мэнди передумает, — но теперь это не имело значения. Если Мэнди раздумает насчет платья, то она просто выставит счет за материал. Кэти всегда успокаивало, когда она перебирала кусочки материи. Это перебирание успокаивало ее даже больше, чем поглощение в огромных количествах шоколада и мороженого. Сегодня ей как раз нужно было успокоиться. Если ее отношения с Джаредом не будут складываться, она просто забудет его.
Кэти вздохнула и поставила сумку на стул. Несмотря на то, что подсказывал здравый смысл, ей хотелось, чтобы у них с Джаредом все сложилось. Ей потребовалось напряжение всех сил, чтобы прервать сегодня их поцелуй, и она не могла даже представить себе, что никогда больше не поцелует его.
Она думала об этом, когда искала подходящий рулон ткани. Ее взгляд скользнул по столу и игольнице. Даже стоя в нескольких метрах от иголки, она видела ее неровные края и поблекший цвет. Она вовсе не была похожа на золотую иголку Спящей Красавицы.
Сыграет ли она свою роль в жизни Мэнди? Кэти взглянула на рулон, который собралась взять, а потом опять на иголку. Джаред предложил ей просто не использовать иголку.
Что ж, она решит это позднее. А сейчас будет кроить.
Кэти услышала позвякивание дверного колокольчика и отпустила ногу с педали. Ее новый прилавок был установлен. К счастью, кассу установил субподрядчик, и ей не пришлось находиться в обществе Джареда. Поскольку все было готово, она пригласила сегодня на примерку трех невест.
Первую примерку она провела на автопилоте. Пригласила маленькую брюнетку в занавешенную примерочную, чтобы посмотреть, как на ней сидит только что сшитое свадебное платье. А невеста между делом болтала о своих планах после замужества в Омахе. Кэти вряд ли смогла бы запомнить, кто из двух тысяч приглашенных был из Бауэна или как невеста хотела провести прием в бальном зале Скаулар билдинг.
Вместо того чтобы принять участие в болтовне, Кэти помалкивала и время от времени говорила «Ах» и «Как чудесно», тогда как невеста буквально подпрыгивала от восторга, описывая ей бальный зал. Кэти слышала эти восторженные речи почти от каждой невесты.
Когда Кэти подшивала швы, она думала о Джареде и о том, что сегодня пятница.
Колокольчик снова зазвенел. Кэти ожидала увидеть очередную невесту, но вместо нее увидела Джареда и чуть не проглотила булавку от неожиданности. На Джареде были джинсы, черная футболка с эмблемой «Портер констракшн» и тяжелые рабочие ботинки.
Как мужчина мог столь удачно выбирать одежду? Особенно такой мужчина, который знает, как пользоваться дрелью?
— Привет, Лиз. Прекрасное платье, — прокомментировал он наряд будущей новобрачной.
— Спасибо, — ответила она, лучезарно улыбнувшись на комплимент, потом посмотрела вниз, где Кэти
