— Какую работу ты делаешь в нашем саду, Уэзерстафф?
— Какую прикажут, — стал объяснять Бен. — Меня тут вообще держат из милости. И все потому, что… она ко мне очень хорошо относилась.
— Она? — переспросил Колин.
— Ну да, твоя мама.
— Моя мама? — оглянулся вокруг Колин. — Это был ее сад, да?
— Да, — кивнул старый Бен. — Твоя мама тут так все любила.
— А теперь тут все любить буду я! — тоном полноправного наследника заявил Колин. — Только учти, Уэзерстафф. Пока это надо держать в тайне. Никто не должен узнать, что мы ходим сюда. Это приказ, Уэзерстафф. Понимаешь, Дикен с моей кузиной Мэри работали тут, и сад ожил. А теперь мы будем иногда посылать за тобой, чтобы ты нам помог. Но, чур, смотри в оба, пока за дверью не скроешься.
— Я и прежде в оба смотрел, — усмехнулся садовник. — За все годы никто меня еще в этом саду не застукал.
— В этом саду? — ушам своим не поверил Колин. — Ты здесь был?
— Был, — ответил Бен Уэзерстафф. — Последний раз я работал тут два года назад. И вот сегодня пришел опять.
— Но тут же никого не было все десять лет, — все еще не мог поверить Колин — Вход ведь закрыли.
— Значит, я «никто» и есть, — спокойно отозвался старик. — И проходил я сюда не в дверь, а через стену. Но два года назад меня ревматизм замучил. Вот и пришлось столько ждать. Потому как, если ревматизм скрутит, такую стену одолеть невозможно.
— Значит, вы приходили работать сюда! — хлопнул себя по лбу Дикен. — Тогда все понятно. А то я ломал, ломал голову и никак не мог разобраться.
— Она так любила свой сад, — хриплым голосом отвечал садовник. — Какая же она была хорошенькая и молоденькая. А однажды она вдруг засмеялась и говорит: «Если я вдруг заболею или куда-то уеду, ты уж, Бен, позаботься о моих розах!» Я и думать тогда не мог, что она скоро уйдет навсегда. А как беда приключилась, и хозяин никому не велел в этот сад приходить, я все равно его не послушался. Миссис Крейвен-то мне совсем другое велела, и я сюда стал приходить, и все! — упрямо сжал рот старый Бен Уэзерстафф. — Мистер Крейвен дверь напрочь замкнул, а я через верх лазил. Потому что такая была воля моей хозяйки!
— Мистер Бен, если бы вы сюда не ходили, сад нипочем бы не выжил, — раздался проникновенный шепот Дикена.
— Спасибо тебе, Уэзерстафф, — несколько свысока произнес Колин, но все почувствовали, что он очень растроган. — Ты поступил правильно, — продолжал юный хозяин. — Теперь я вижу: ты умеешь хранить настоящие тайны.
— Стараюсь, сэр, — едва заметно улыбнулся старик. — Рад, что теперь мне придется полегче. В мои годы совсем не одно и то же ходить в сад через дверь или карабкаться через такие вот стены.
Возле дерева на траве остались лежать вилы, которыми днем Мэри рыхлила землю. Нагнувшись, Колин цепко схватился за рукоять, легонько поскреб вилами землю и вдруг с силой вонзил их в грунт. Для его слабых рук получилось совсем неплохо. Вилы ушли в землю чуть ли не до половины. Колин нажал на рукоять и вывернул комья земли.
— Я знала! Я знала! — тут же послышался голос Мэри. — Колин будет работать с нами в саду.
И Бен Уэзерстафф и Дикен молча наблюдали за юным мистером Крейвеном. Вывернув вилами еще несколько комьев земли, тот посмотрел в глаза Дикену.
— Ты пообещал мне сегодня утром, что я буду ходить и работать в саду, как все нормальные люди, — медленно произнес он. — День еще не кончился, а я уже ходил, а теперь копаю.
— Истинная правда, мой мальчик, — громко расхохотался Бен Уэзерстафф. — Теперь-то я точно вижу: с тобой все в порядке. Ты — настоящий йоркширец! А если желаешь чего посадить по-серьезному, у меня как раз есть роза в горшке.
— Неси ее! — затрясся от нетерпения Колин. — Неси эту розу скорее!
Его азарт передался садовнику. Забыв о преклонном возрасте и ревматизме, он ринулся с мальчишеской прытью к теплицам. Дикен взял в руки лопату и выровнял ямку, которую сумел проделать вилами Колин. Мэри принесла в лейке воды.
— Как вы думаете, сумею я посадить розу, пока еще солнце светит? — умоляюще взглянул на друзей Колин. — Мне так бы хотелось успеть!
В это время сквозь садовую дверь промчался на всех парах Бен Уэзерстафф. Еще миг — и он уже встал на колени перед ямой. Он очень спешил. Ему не меньше, чем Колину, хотелось успеть до захода солнца. Бережно вынув саженец из горшка, он протянул его мальчику. Колин взял розу. Руки его дрожали.
— Сажай только сам, — строго сказал старый Бен. — Так следует всегда поступать, когда попадаешь на новое место.
Колин послушно опустил розу в ямку. Потом он придерживал стебель, а Бен Уэзерстафф сыпал землю. Затем землю примяли самым тщательным образом.
— Успели! Успели! — закричал Колин. — Солнце еще не село! Оно еще чуть-чуть светит! Помоги мне встать, Дикен! Я хочу увидеть, как оно скроется!
Дикен помог. Чувствуя важность момента, Уголек слетел с дерева и уселся подле только что посаженной розы. Нат и Шелл остались на ветке вишни, но они явно обсуждали происходящее. А Колин уже снова стоял на ногах. То ли по волшебству, то ли еще по какой-то причине, это ему не было трудно. И провожая взглядом заходящее солнце, он беззаботно смеялся.
Глава XXIII
ВОЛШЕБСТВО
Вернувшись в дом, дети обнаружили, что их давно ждет доктор Крейвен. Как раз в тот момент, когда Колина ввезли в комнату, доктор подумывал, не послать ли кого-нибудь в сад на поиски.
— Тебе нельзя было оставаться так долго на воздухе! — тщательно осматривая мальчика, говорил он. — Никогда не забывай: малейшее утомление может губительно сказаться на твоем организме!
— Утомление? — презрительно фыркнул Колин. — Но я не устал. Даже наоборот. Завтра я буду гораздо дольше гулять. Сперва после завтрака, а потом — во второй половине дня.
— Боюсь, не смогу тебе этого позволить, — покачал головой доктор. — Подумай немножко, и сам поймешь, что твое решение не совсем разумно.
— По-моему, как раз ваше решение неразумно, — начал злиться Колин. — Только попробуйте меня завтра остановить. Я пойду! Пойду на улицу и останусь там, сколько мне надо!
И он с такой воинственностью воззрился на доктора Крейвена, что тот поспешно покинул комнату.
— Вот так я теперь и буду поступать со всеми его советами! — гордо объявил Колин Мэри и Дикену.
Дикен смущенно потупился. Мэри тоже кузена не поддержала. Ей совсем не понравилось, как он разговаривал с доктором. Именно в этот момент она отчетливо поняла, что самое неприятное в Колине — высокомерие. Видимо, он и сам не отдавал отчета себе, сколь груб с окружающими, как бесцеремонно раздает приказания всем и каждому. Ведь он всю свою жизнь провел словно на отрезанном от мира острове. А так как на этом острове Колин был единственным повелителем, то и не находилось ни одного человека, который мог бы его одернуть. Мэри обладала достаточно богатым опытом на этот счет. В Индии она вела себя не лучше, чем Колин. Приехав к дяде, она изменилась и теперь решила помочь кузену.
Когда доктор Крейвен ушел, Мэри пристально поглядела на Колина. «Пусть он сам спросит, почему я так странно смотрю на него», — решила она. Вопрос не замедлил последовать:
— Ты чего это на меня так смотришь?
— Я не совсем на тебя смотрю, — исподволь начала Мэри. — Я просто подумала, что, наверное, все- таки жалко доктора Крейвена.
— Еще бы не жалко! — не без злорадства воскликнул мальчик. — Я же теперь умирать не буду. Значит, ему уж точно Мисселтуэйт не достанется.
— Конечно, — согласилась девочка. — Но мне его жалко из-за другого. Наверное, ему очень противно десять лет подряд лечить мальчика, который все время дерзит. Я бы на месте доктора Крейвена давно бы не выдержала и как-нибудь проучила тебя.
