печально известное дело 'Локс против Фолкенштейна', Верховный суд установил, что, хотя петухи являются животными, люди среднего интеллекта не воспринимают их как таковых, в отличие, скажем, от собак. То есть люди, проводящие петушиные бои, не понимают, что нарушают закон, и, стало быть, вина их отрицается.
– Но это же смешно!..
– Я понимаю ваше возмущение, – ответил Лангделл. – Я видел в вашей приемной домашних кур...
– Это не... не важно, – пробормотал Бен. Он взял ручку и лист бумаги. – Так кто же проводит эти петушиные бои?
– Как правило, профессионалы. Каждый год, начиная с октября и до конца июня, те, кто выращивает бойцовые породы птиц, приносят их в клубы, где проводятся бои. Я имею в виду породы, которые в течение веков разводились именно для этих целей. К тому же готовую к бою птицу хозяин снабжает острыми шпорами или острыми как бритва ножичками, чтобы больше крови пролилось.
– Абсурд какой-то.
– Совершенно справедливо. И такой опытный юрист, как вы, сумеет привлечь к этому внимание столичных шишек. Вчера я видел вас по телевизору... и уж если вы сумели поставить на место нахала репортера, то вы сможете поговорить и с законодателями.
– Буду счастлив с вами сотрудничать, – ответил Бен. – Как вы знаете, сейчас я занят делом об убийстве. Но как только с ним покончу...
– Понимаю вас. Сообщите нам, когда вы освободитесь. Вы, конечно, понимаете, что петушиные бои – только вершина айсберга...
– Обязательно позвоню вам, как только покончу с делом Макколл.
– Ну и прекрасно!
Лангделл поднялся с дивана.
– Итак, если я вас правильно понял, вы согласны стать нашим юристом?
– Считайте меня уже вашим юрисконсультом.
Лангделл подмигнул ему и направился к двери.
Глава 29
– Жизель, иди ко мне. На, ешь!
Компромисс был вполне справедливым: одна четверть дорогой смеси из магазина 'Фелайн Фенси' и три четверти обычной кошачьей 'Кет Шоу'. Бен полагал, что знакомый запах привлечет внимание Жизель и постепенно она привыкнет к новой снеди.
Так он полагал... Однако Жизель, по-видимому, придерживалась иной точки зрения: она несколько раз обошла вокруг миски и наморщила нос. Затем укоризненно взглянула на Бена.
После чего, вспрыгнув в его любимое кресло, сделала вид, что вовсе не знакома с Беном.
– Послушай, Жизель! Мне не по карману ежедневно кормить тебя изысканными яствами.
Жизель лениво вылизывала лапки, совершенно равнодушная к его словам.
– Повторяю...
Тут раздался стук в дверь. Бен открыл и увидел стоявшую на пороге миссис Мармелстейн.
– Что-нибудь случилось?
– Мне с самого начала не понравилось, что вы взялись за это дело! – воскликнула она. – Я знала, к чему это приведет: полицейские со своими кобурами носятся вокруг как сумасшедшие, да еще и вытаптывают мой садик...
– К нам приходили из полиции? – удивился Бен.
– Да. Интересовались вами. – Миссис Мармелстейн взглянула на него с упреком.
– А он не представился, этот полицейский?
– Нет, но он оставил для вас записку.
Бен взял из рук миссис Мармелстейн записку и развернул ее: 'Третья база – 8.00'.
Он посмотрел на часы – было уже 8.30.
– Я ухожу. Вернусь поздно.
– Это меня не удивляет. Если вы водитесь с таким хулиганьем, как этот полицейский, то вполне можете зайти в какой-нибудь клуб из тех, которые посещают женщины с весьма низкими моральными устоями.
– Я вернусь до того, как низкие моральные устои выйдут из-под контроля. Он что, действительно вытоптал ваш садик?
– Нет. Но только потому, что я успела его остановить.
Уже несколько лет Бен не был на стадионе. Он не считал себя фанатиком бейсбола, но всегда с удовольствием смотрел игры 'Тулса Дриллерс'. По правде говоря, больше всего на стадионе ему нравились горячие хот-доги. Конечно, они были отвратительны на вкус, но зато являлись как бы частью общего праздника, радостного оживления, царившего на стадионе.
Вот и сейчас Бен взял две порции хот-догов, которые нес в запотевшей обертке из фольги.
Когда он приехал, кончался уже седьмой период игры.
