только поверить не мог – неужели бывают такие, как она? То есть я сразу увидел, что она не притворяется, а все же… А вообще-то все равно уже поздно было. Не только ведь она меня полюбила, я-то тоже…
– Да, я это и хотел тебе сказать, – сказал Николай. – Она у нас, знаешь, такая… Странная по нынешним временам, что и говорить. Ей главное – чтобы любовь. Ну, я, конечно, тоже по любви женился, да и сейчас у нас с женой все нормально, но чтобы так… Ей же один немец замуж предлагал, не рассказывала она тебе? Наташке подруга писала из Кельна: такой перспективный немец, дом у него шикарный, машина и все прочее. Он директор крупной фирмы уже, а сам довольно молодой, не старше тебя. И Лизка, представляешь, отказала! Нет, если б у нее был тогда кто-нибудь – я понимаю. Но ведь не было никого! Вернулась, как с крыши прыгнула. Я его, говорит, не люблю, как я буду с ним жить? А как здесь жить в клоповой коммуналке, об этом не надо ли подумать?
– Ну, она и не будет больше жить в клоповой коммуналке, – ответил Юра. – Пока я жив, во всяком случае.
Лиза вздрогнула, услышав эти слова, и распахнула двери.
– Коля, извини! Не рассчитала время. Пробки, едут все как ненормальные по встречной полосе. Вы очень голодные?
– Нет, Лиз, мы тут аперитив пока устроили небольшой, – успокоил ее Юра.
– Это в смысле – водки хряпнули? – засмеялась она. – Надо же, как изысканно, – аперитив!
Она была расстроена Юриными словами. Все ее тревоги, исчезнувшие было оттого, что он казался беззаботным и даже веселым, – снова поднялись в душе. Почему он сказал: «Пока я жив»?
Стол она накрыла на веранде – той самой, с которой спускалась в сад широкая мраморная лестница. С первых теплых дней они с Юрой охотно сидели на ней за поздним ужином или за воскресным обедом, и даже дождь здесь был не страшен: над верандой выдвигалась прозрачно-голубая маркиза.
– Ну как, Юра-то доволен твоими кулинарными способностями? – спросил Николай, уплетая мясо по- испански, покрытое аппетитной румяной корочкой.
– Не знаю, – засмеялась Лиза. – По-моему, ему все равно.
Она действительно думала именно так. Юра, как и говорил ей когда-то, больше всего оживлялся при виде жареной картошки.
– Почему? – удивился ее словам Юра. – Я восхищен и потрясен.
– Почему же ты мне никогда об этом не скажешь? – удивилась Лиза.
Он слегка смутился:
– Да я, понимаешь, боялся, что ты подумаешь, будто мне важно только это…
Лиза не выдержала и расхохоталась:
– Юрка, от тебя с ума можно сойти! То важно, это неважно… Как маленький, ей-Богу! А правда, – тут же добавила она с любопытством, – что тебе важно?
– Все! – убежденно ответил он. – Ты вся важна мне так, что…
Он не закончил фразы, взглянув на Николая. Но Лиза знала продолжение…
– Кстати, – обратился Николай к Юре, – я тебя давно хотел спросить: а как ты вообще относишься к тому, чем она занимается? К тому, что она собой представляет?
– То есть? – удивился Юра.
– Ну, ни профессии, ничего, и учиться вроде не хочет. Я, например, никак этого не пойму. Ладно, была бы дура – нашла мужика, и хватит, топчись на кухне. Но ведь она умненькая у нас, книг столько читала. Вон профессор, у которого она в Кельне жила, до сих пор ее вспоминает. Филологические, говорит, способности.
– Письма даже пишет, – улыбнулась Лиза, вспомнив Гюнтера Нойберга. – Советуется, когда доклады готовит.
– Вот видишь! – продолжал Николай. – Не понимаю я этого, хоть убей. И жалко ведь, когда способности пропадают…
– Ну почему пропадают?.. – не согласился было Юра.
– Нет, ты-то понятно – лицо заинтересованное, – не унимался Николай. – Тебе нравится, что она дома сидит, тобой занимается. Но дальше-то что? Тем более у тебя работа сколько времени отнимает. Будет, как все бизнесменские жены, шляться по парикмахерским да портным, сплетничать, у кого брильянты дороже.
– Коля, перестань! – не выдержала Лиза.
– А что, разве я не прав? – не согласился тот. – Ну хорошо, украсишь ты дом, как хочешь. А потом?
– А потом… – Лиза замолчала, не в силах сразу подобрать нужные слова.
Она сама уже спрашивала себя о том, что говорил сейчас брат. Ее саму удивляло то чувство, которое она испытывала теперь: чувство полного соответствия своему жизненному предназначению. Конечно, для того чтобы запекать в духовке мясо, ей совсем не обязательно было читать Флобера и Тургенева. И все- таки она не чувствовала, чтобы хоть что-нибудь было ею прочитано или пережито напрасно. Она знала: чтобы вдохнуть жизнь в этот дом, который она сразу полюбила, – мало купить красивую мебель и посуду…
– А потом, – повторила она, – я хочу, чтобы в нашей жизни было то, что есть во мне. Ты понимаешь? – повернулась она к Юре.
– Да, – кивнул он.
– Чтобы здесь был особенный мир, наш мир, чтобы ты приходил сюда не только есть и спать. – Забыв о брате, Лиза говорила теперь только для Юры, и он смотрел на нее не отрываясь. – Разве для этого не
