Она вдруг вспомнила выражение веселого интереса, которое так привлекло ее, когда она впервые взглянула в глаза Юры. Это было именно то, что она испытывала сейчас! Вся Лизина жизнь, связанная теперь с ним, зажигала ясные и доброжелательные огоньки в ее глазах, невольно заставляя окружающих приглядываться к ней повнимательнее.
Впрочем, она забыла и думать об окружающих, когда зазвучала скрипка Медвенцева. Сердце у нее замерло, потом заколотилось так, что, наверное, затрепетали бриллианты в колье! Она схватила Юру за руку, словно боялась того, что происходило с нею сейчас.
– Ох! – выдохнула Лиза, когда закончилось первое отделение, показавшееся ей одной мелодией. – Неужели это возможно?
– Наверное, невозможно, – ответил Юра. – Но ведь есть!
Ей даже не хотелось ехать в «Метрополь». Казалось невероятным спокойно есть, пить и болтать, когда в ушах еще стояли эти удивительные звуки…
Правда, сам Медвенцев, невероятно подвижный старик с ярко-синими глазами, кажется, и вовсе не ел, стараясь уделить внимание каждому из своих гостей. Тут и выяснилось, почему он пригласил на этот вечер Ратникова.
– Мы ведь с вами встречались, Юрий Владимирович, – сказал он, присаживаясь рядом с Юрой на банкетку.
Гости к тому времени уже расселись непринужденно, где придется.
– Где же, Дмитрий Львович? – удивился Юра. – Извините, не могу себе представить, чтобы я видел вас и не узнал или не запомнил.
– Да я, видите ли, одет был тогда по-походному, – засмеялся музыкант. – В штормовке с капюшоном, мудрено было разглядеть. Да и темно было, дождь хлестал, помните?
– Это у Белого дома? – вдруг догадался Юра. – Господи, Дмитрий Львович, так это были вы? А я ведь потом вас искал, всех расспрашивал, куда вы исчезли да не знает ли вас кто-нибудь. И никто не знал, с кем рядом ночь провели!
– Так ведь какую ночь, – заметил Медвенцев. – До того ль, голубчик, было!.. Я, правда, поинтересовался, как вас зовут, у того молодого человека, что все время был рядом с вами. И представьте мою радость, когда я недавно обнаружил ваше имя в «Who is who?»! А тогда меня в здание позвали, и я даже проститься с вами не успел, Юрий Владимирович, вы уж извините. Но и вы тогда, по-моему, увлеклись беседой с одним юным танкистом, и вам тоже было не до меня.
– Возможно, – слегка смутился Юра.
– А что? – Медвенцев посмотрел на него, прищурившись. – Жалеете теперь о том безрассудстве, а, Юрий Владимирович?
– Нет, – твердо ответил Ратников. – А вы разве жалеете, Дмитрий Львович? Конечно, иллюзий с тех пор осталось мало – да, можно считать, совсем не осталось, – и пружины всего этого мероприятия понятны. Но та ночь – ее ведь не отнимешь… И дождь этот, и наш с вами разговор – помните, о свободе и воле?
– Да, Юра, да. Вы уж извините, что я вас по имени, по старшинству. Святое было безрассудство, таким и останется… Спасибо, что пришли сегодня ко мне и красавицу такую привели необыкновенную. Я ею давно любуюсь!
При взгляде на Лизу в глазах старого музыканта сверкнуло молодое желание понравиться юной красавице – и она улыбнулась ему ясной, восхищенной улыбкой.
– Это Лиза, Дмитрий Львович, моя жена, – представил Юра.
Он впервые назвал ее так, и Лиза даже вздрогнула, услышав его слова.
– Дмитрий Львович, – сказала она, – если бы вы нашли время, мы бы так рады были пригласить вас к себе…
– С радостью бы, чудесная вы, Лизонька, – сказал он, глядя на нее с явной приязнью, – но Королевский оркестр ждет меня уже завтра утром. Что поделаешь, я себе не принадлежу. Но как-нибудь в следующий приезд – непременно, это я вам с удовольствием обещаю!
И, простившись с ними, Медвенцев исчез в толпе гостей.
Все это промелькнуло в Лизиной голове в те краткие мгновения, когда она пыталась объяснить Николаю – а вернее, Юре, – что чувствовала, чем жила в новой своей жизни. Но Юра, кажется, и без объяснений все понимал – так же, как она давно уже понимала его без объяснений.
В тот вечер, проводив Николая, они долго еще сидели за белым столом на веранде, пили вино и любимый Юрин «Мартель» и разговаривали о чем-то, совсем не связанном ни с Юриной работой, ни с Лизиными домашними делами, – о чем-то неуловимом, не поддающемся словам, но очень важном для них обоих…
– Юра, – вдруг спросила Лиза, когда они наконец поднялись, чтобы идти спать, – а почему ты тогда сказал Дмитрию Львовичу, что я твоя жена?
Язык у нее слегка заплетался от вина, и вопрос, наверное, прозвучал глупо.
– То есть? – удивился Юра – он, кажется, совсем не опьянел от своего «Мартеля». – А кем я должен был тебя назвать?
Лиза уже не рада была своему дурацкому вопросу. Действительно, разве у нее когда-нибудь был повод думать, что он не считает ее своей женой, или она хотела бы, чтобы это было подтверждено штампом в паспорте?
– Нет, я не то имела в виду… – начала она.
Но Юра остановил ее.
– Конечно, я должен был тебе объяснить, – сказал он. – Я еще не знаю, когда мне удастся развестись с Юлей. Многие ее дела связаны с моими обязательствами – в основном устными, данными в качестве ее
