молча. Потом Аарон говорит:

— Я знал, что так и будет, наперед знал, что так и будет. — Аарон кусает губы. — Я просто мясник, — говорит он. — Гнал ребят силой, парочке пришлось дать коленкой под зад. — Он смеется. Тут он замечает, что держит пистолет в руке, открывает затвор и выкидывает две пустые гильзы. Смотрит на меня, потом отводит глаза.

— Где они? — спрашиваю я.

— Там, на переднем крае. Наступать не хотят, вернуться не могут.

Дик встает и отходит.

— Бесс, — говорит Аарон. — Мне пришлось парочку из них взять за шиворот и вытолкать вперед.

— Понимаю.

Потом он говорит:

— Пойду поговорю с Вулфом, — и шагает вдоль подножия гряды к штабу батальона: голова опущена, руки бессильно повисли.

Я думаю о бойцах на переднем крае: они лежат посреди виноградника — и погибшие от ран, и оставшиеся в живых — и останутся там до темноты. До меня вдруг доходит, что Аарон сознательно не разбудил меня утром, и я чуть не плачу.

— Где этот подонок Гарфилд, так его растак? — спрашивает Смит. Рука у него обмотана носовым платком.

— Не знаю.

— Обязан знать!

— Я не видел его с тех пор, как он вчера днем повел Табба в санчасть. — Я смотрю на руку Смита, но он мотает головой.

— Ерунда, — говорит он. — Пуля прошла насквозь. Пользы от этой руки все равно не было. — Его смешит, что одну и ту же руку прострелило дважды чуть не в одном и том же месте, с разницей в полдюйма. Нерв, перебитый несколько месяцев назад пулей, так и не восстановился.

— Сходи к доктору, — говорю я.

— Потом.

Возвращается Аарон, он садится, неторопливо чистит тряпкой, намотанной на веточку, пистолет. Появляется Гарфилд, мы скопом напускаемся на него. Он говорит, что помогал доктору Саймону в санчасти и всю ночь таскал носилки.

— Тебе полагалось быть тут, — говорит Аарон. — Ты же знаешь, что у нас нет другого фельдшера.

Харолд говорит ему:

— Там, на другом склоне, прямо у дороги, много раненых. Ступай перевяжи их.

Гарфилд стоит перед нами в своих шортах, и мне впервые бросается в глаза несоответствие между его волосатыми мужскими ногами и пухлым красным дрожащим ртом. Он нехотя поднимается на пригорок позади нас, однако через несколько минут возвращается обратно.

— Там сильный огонь, — говорит он. — Сейчас туда опасно идти.

— Спасибо, просветил, а то я без тебя этого не знал! — говорит Смит. — Наши товарищи там истекают кровью. Ступай перевяжи их, если не можешь вытащить из-под огня.

Гарфилд уходит.

— Чертов слабак, — говорит Харолд. Глаза его за толстыми стеклами очков полыхают, но, возможно, это отсвет полуденного солнца.

— Ступай в санчасть ты, великий комик, — хмуро говорит Аарон. — Мы и без тебя справимся.

— Ладно, — говорит Харолд, — но я обязательно вернусь.

— Обойдемся и без твоих одолжений, — говорит Аарон. — Послушай, Бесс, — говорит он мне. — Тебе придется сходить в 3-ю дивизию, попросить, чтобы они прислали нам подкрепление. Нас могут контратаковать.

Передо мной, между полукружьями подковы, открытая местность, простреливаемая пулеметами, и я взрываюсь.

— Еще чего! — говорю я. — Я не посыльный! С тех пор как Теописто ранило, я опять твой адъютант.

Аарон зло смотрит на меня, поднимается.

— Я приказал тебе идти в 3-ю дивизию. А ну марш!

Я отхожу и слышу, как он что-то бормочет. Сделав пол-оборота, я как можно нахальней гляжу на него и спрашиваю:

— Что еще ты там сказал?

— Я сказал: береги себя, — чуть погодя буркает Аарон, отворачивается и отходит, а я пускаюсь в путь по открытой местности, забавляюсь игрой в прятки со снайпером противника, засевшим в леске за виноградником, — падаю плашмя, перекатываюсь с боку на бок между рядами лоз, встаю, снова припускаю бегом. Кто уже вышел из игры? Ник, Мадден и Лино убиты; ранены Табб, Хошули и Скарлеттос (в горло), Теописто и Хоакин, посыльный Хуан («тяжело»), Хэнк Уэнтуорт и капитан Ламб (у него прострелено бедро), прирожденный мим — негр Маркус Рансом и Моррис Голдстайн, комиссар Ламба (в плечо и в ступню), Майк Павлос, помощник Гарфилда (сломал щиколотку, свалившись со стены); многие безымянные испанские парни, многие бойцы в других ротах, о которых мы еще не знаем; многие-многие из тех, кто лежит сейчас на солнцепеке между нашими и вражескими позициями, к ночи наверняка помрут, а может быть, и нет?

Когда я возвращаюсь с сообщением, что в данный момент 3-я дивизия не может дать нам ни одного бойца, я все еще ощущаю во рту вкус спелого инжира, который рвал по дороге; чудный сочный фрукт тает на языке. Аарона нигде не видно, но вдруг поднимается громкий крик на английском и испанском языках: «Идут! Ellos vienen!» — и Дик отдает приказ всем залечь на гребне, прихватив с собой ручные гранаты. Мы лежим за деревьями, левой рукой выдергиваем чеку, правой — одну за другой — зашвыриваем гранаты на склон напротив. Нам даже не слышно, как они рвутся, такой стоит грохот; вокруг падают мины, строчат пулеметы (их огнем фашисты прикрывают свое наступление), снаряды ложатся за нашей спиной (наводчики почему-то никак не могут пристреляться), а те из нас, у кого нет гранат, стреляют из винтовок. Но постепенно шум стихает, тут я обнаруживаю, что рядом со мной лежит батальонный разведчик Фрэнк Стаут, — он ведет прицельный огонь из своей отличной чешской винтовки. Я не могу понять, откуда он взялся и что он тут делает.

— Эй, — окликаю я его, и в ответ слышу:

— Эй!

Мины рвутся на гребне слева, справа от нас; в те минуты, когда противник дает нам передышку, мы оба ведем прицельный огонь. Мины ложатся чересчур близко для нашего спокойствия, Фрэнк улыбается мне.

— Неважное мы выбрали местечко, — говорит он.

— То-то и оно.

Кого-то рядом подстрелили, раненый, бросив винтовку, с воплем кидается вниз по склону. Следующая мина разрывается так близко, что на нас долго падает град камней и комьев земли, порядком нас засыпав. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не задать стрекача.

— Надеюсь, что в меня попадут, — говорит Фрэнк, он прижался щекой к земле и глядит на меня искоса. Очки его запотели. — Давно мечтаю о пустяковом ранении. — Он отворачивает голову.

— Если дело и дальше так пойдет, похоже, что твое желание исполнится.

— Видишь вон того парня? — спрашивает он.

— Нет.

— Смотри туда, рядом вон с тем тополем, что повыше. — Я смотрю, но ничего не вижу, а Фрэнк, прищурясь, целится сквозь очки и стреляет. — Ах, черт! Промазал, — говорит он. — Где твои глаза, товарищ? Он двигался чуть не в рост… — Комья сыплются на нас градом, мы снова прячем головы. Я слышу, как Фрэнк, крякнув, приподнимается и говорит: — Ура! Схлопотал! — Щупает правый бок, смотрит на руку, снова щупает бок, говорит в сердцах: — Хамство, кажется, это был камень.

Похоже, они израсходовали все мины, потому что стрельба захлебнулась, и мы с Фрэнком спускаемся

Вы читаете Люди в бою
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату