таращится по сторонам парень, слишком уж скован, словно на лбу написано — чужой! Такого да не заметить кому надо? Правда, все ж таки переживал князь, посылая на постоялый двор отрока, — не забыл бы тот громко обещать резану за сведения о тех, кого ищет! Видно, не забыл… Так вот и Порубор отыскался, и Ярил Зевота. Ярил-то ярлу, пожалуй, сейчас нужнее всех — киевлянин, знает все и всех, пронырлив, нахрапист, нагл. Хитер, но ему вполне можно верить — старый знакомец, и немало чего пройдено вместе. Именно такой человек и поможет быстро разобраться в том, что творится сейчас в Киеве. Где на самом деле Дирмунд, да почему так много волхвов, да что говорят о пришельцах и почему — именно так? О том не расскажут ни самому Хельги, ни Хаснульфу, ни даже Дивьяну с Лашком. А Ярил свой, местный. Тем более — свой в кругах шпыней да татей, а уж те завсегда больше обычных людей ведают. Нужен был Ярил новгородскому князю, верный, пронырливый, хитрый, такой, что в любое игольное ушко влезет и, что самое главное, обратно вылезет. Неужто достал-таки его Мечислав? Ах, как не вовремя! Не вовремя… Не вовремя?

— Едем в шатер, — махнул дружине Хельги. — Чай, не вечер еще. Не вечер.

Проходя мимо длинного стола, Мечислав-людин внимательно осматривал корчму, тускло освещенную дрожащим пламенем дешевых сальных свечей. У стены, на лавках, вольготно расположились колпачники, сбитенщики, тати, даже головники, из тех, что орудуют ножом в темных переулках, проливая невинную кровь. Впрочем, кто ее только не проливает? Вон хоть те же волхвы, что сидели своим кругом близ очага. Облакогонители, чаровники, кобники — гремят костями на шеях, жадно заедают брагу жареным мясом, спорят о чем-то, ругаются. Все не простые волхвы — над другими начальники. Главного дожидаются, бровастого Вельведа, что, говорят, пользуется поддержкою Дирмунда-князя. Дирмунд, Дир… И что толку теперь в его поддержке, коли Аскольд давно отстранил его от власти? Все меньше бывал Дир в Киеве, все больше ошивался в лесах, и что там делал — ведали одни боги да волчьи стаи. От той деятельности Мечиславу не было ни жарко ни холодно. Аскольдовы вот доставать стали, примучивать — плати, говорят, мыто! Плати… Попробовали б они такое сказать, коли б была у Дирмунда сила! Хоть и пытается вернуть былое князь, да что-то не очень получается. То ли Хаскульд-Аскольд слишком силен, то ли сам Дир что-то не то делает. Волхвов собирает, бездельников, годных разве что на то, чтобы именем богов пудрить людям мозги. Знавал Мечислав нескольких кудесников, да хоть того же старика Колимога — тот еще выжига, за просто так слова не скажет.

И девок, говорят, охоч на моленьях тискать. Ну, девки девками, а за постой давненько не плачено! Напомнить, что ль, как придет, Вельведу? Что-то долго нет волхва… А ведь еще с предателем поговорить надо! Корчмарь ухмыльнулся — осанистый, волосатый, сильный, похожий на вставшего на дыбы медведя. Хороший подарок сделали ему сегодня колпачники, поймали, привели переветника — а и поделом тебе, Ярил, как ни бегай, а от Мечислава-людина не убежишь! Щелкнув пальцами, корчмарь подозвал служку, велел принести колпачникам еще пару кувшинов с недавно сваренным пивом. Те обрадовались, зашумели, хмель брал свое. Вот уже и затянули вразнобой песни, а самые ушлые сговариваются обмануть на колпачках не кого-нибудь, а волхвов!

— В колпачки? — переспросив, обернулся к ним молодой волхв, темненький, светлоглазый красавчик. Улыбался, а глаза смурные. Видно, тоже пьян уже изрядно. Обернулся к своим:

— Тут колпачники сыгрануть хотят!

— Охолонь, Велиморе, — строго глянул на него старик Колимог. — Подождем Вельведа-кудесника, обговорим все, а уж потом делай как знаешь.

Несолоно хлебавши колпачник — молодой хитроватый парень, примерно одного возраста с красивым волхвом — вернулся к своим.

— Не хотят, говоришь? — оглянулся на него немолодой седоватый мужик с переломанным носом, Кедрован, староста колпачной ватаги. — Инда не вечер еще… Метай, человече!

— Запросто! — Светловолосый парень с рыжей бородкой, по виду — купец не из бедных — высыпал из деревянного стаканчика кости. — Дюжина без одной!

— Моя очередь. — Кедрован загремел стаканчиком, метнул. — Дюжина!

Парень усмехнулся, швырнул на стол блестящий арабский дирхем — ногату:

Везет тебе, человече. И говорила ведь мне матушка — не играй, сыне, в кости. Вот я и не играю.

— Как это — не играешь? — удивился колпачник. — А сейчас что же делаешь?

— Так, развлекаюсь, — широко улыбнулся парень, а глаза остались прежними, внимательными и холодными. Не нравился Кедровану такой взгляд, и пришедшие с купчиной приятели — сильные молодые парни — тоже не нравились. Ишь сидят, ухмыляются — ножей на поясах вроде бы не видать, да кто знает, что за пазухами? Умен был Кедрован, осторожен — дал отыграться купчине. Кто его знает, что за люди? Сегодня купец, завтра разбойник.

Служка с лучиной полез было зажечь потухшую свечку. Купец только бровью повел — один из его парней тут же перехватил руку с лучиной.

— Не надо, паря, и без того светло нам. Служка пожал плечами — светло так светло. Мечислав-людин остановился возле неприметной, ведущей на задний двор двери. Вроде спокойненько все. Вон — волхвы, вон — колпачники да тати. Все свои, чужих нет, пожалуй… А это что за парни у стены? Из новых, видно? Тоже тати, известно, — разве ж простой человек сюда, в корчму, на ночь глядя зайдет?

— Здравы будьте, братие! — незаметно проскользнув к очагу, повернулся к своим бровастый кудесник — Вельвед-волхв. — Вижу, давно дожидаетесь.

Посмотрев на него, Мечислав-людин кивнул служке и вышел на задний двор. Прошелся в темноте до амбара, стукнул кулаком в дверь:

— Спишь ли, Яриле?

В амбаре зашевелились.

— Чего хотел, дядько Мечислав? — раздался изнутри глуховатый голос Зевоты.

— Убивать тебя пришел, — усмехнулся корчмарь. — За переветничество твое, за предательство!

— Нешто я тебя предал, дядько? — удивился за дверью Ярил.

— Ну, пусть не меня, князя.

— А тебе что за дело до князя? Он что, твой родич?

Мечислав промолчал, задумался. Постоял так, посмотрел на звезды. Где-то далеко за Щековицеи лаяли собаки. И в самом деле, что-то расхотелось Мечиславу расправляться с Зевотою, прошла уж давно первая злость, да, честно говоря, не верилось, что и словят. Так ведь словили-таки, напрасно Ярил-дурень в Киев приперся, теперь вот что угодно с ним сделать можно. Корчмарь улыбнулся:

— Велю тебя на цепь посадить, заместо пса лютейшего. Сиди лай.

— Много ль я, на цепи сидючи, пользы тебе принесу?

— Пользы? А и что ж…

Мечислав зашевелил губами, словно бы подсчитывал что-то… а ведь и в самом деле — подсчитывал, а закончив, улыбнулся. Жаль, не видел той улыбки Ярил.

— В общем, так, Зевота, — оглянувшись на корчму — показалось, вроде как скрипнула дверь, — тихо произнес корчмарь. — Убивать я тебя не буду… пока. И на цепь не посажу, раздумал. Обидел ты меня когда-то сильно…

— То разве ж обида, дядько?

— И вот за обиду ту ты мне ответишь. Полета ногат — думаю, вполне хватит.

— Полета?! Да ты в уме ль, Мечиславе? Где ж я тебе столько наберу?

— И сроку тебе — до осени, — невозмутимо закончил корчмарь. — Где соберешь — твои заботы. И помни — я про девицу твою ведаю, ты-то, может, и убежишь, а она…

Ярил молчал.

— Выходи, — Мечислав отдернул засов. — Сейчас сведу тебя с волхвами, а дальше уж сам смекай — у них серебришко водится.

— С волхвами?! — отряхивая с колен солому, переспросил Зевота. — Что ж, веди, показывай.

Они вошли в корчму, и Мечислав, велев парню ждать в уголке, направился к очагу, около которого сидели волхвы. Прошептал что-то кому-то на ухо, обернувшись, подозвал жестом Ярила. Пожав плечами, тот подошел ближе. Навстречу ему поднялся с лавки среднего роста человек с морщинистым, похожим на старую тряпку лицом и кустистыми бровями, не узнать которые, наверное, было бы невозможно.

Вы читаете Властелин Руси
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату