рядом тупых пик, были открыты. За ними мистер Ребек увидал улицу.
– Да, вот мы и пришли, – поразилась миссис Клэппер. – Дорога так коротка, когда с кем-нибудь разговариваешь.
– Да, – согласился мистер Ребек.
Он подумал, что ворота хорошо перенесли эти девятнадцать лет, куда легче, чем он сам. Чёрная краска потрескалась в нескольких местах, и сквозь неё проглядывал ржавый металл. Но всё же это были крепкие ворота. Он тряс их однажды ночью и оцарапал себе руки о ржавчину, но прутья не дрогнули, замок не задребезжал. И было это… Да как давно? 12 лет? 15? Всё, что он помнил – это как он хотел уйти с кладбища, а ворота оказались заперты, потому что была поздняя ночь. Он всю ночь тряс ворота и здорово повредил себе руки. Но когда настало утро, и ворота открылись, он не вышел. Он спрятался в туалете и принялся лить холодную воду на свои кровоточащие руки. Затем вернулся к своему мавзолею и уснул.
– Так что же? – заговорила миссис Клэппер, – вам на метро?
Он пробормотал нечто наподобие подтверждения, подумав, что ему не надо с ней идти. Как я могу ей объяснить, что мне не пройти через ворота, что я здесь живу? Она мне не поверит, она решит, что я прикидываюсь или сошёл с ума. Я совершил ошибку, предложив ей идти вместе, не знаю, зачем я это сделал.
– Так идите же, – сказала миссис Клэппер. Она топнула ножкой и улыбнулась ему. – Чего же вы ждёте? Чтобы вам поезд прямо сюда подали?
Да, это была бы прекрасная идея. Если бы поезд подали сюда, я бы сел в него, мы укатили бы под землю, и я больше не увидел бы ворот; я знал бы, что покинул кладбище ещё до того, как мы вскарабкались бы по вырубленным в земле ступеням, и вокруг оказались бы люди. Всё это удалось бы, подойди поезд прямо сюда, и если бы кто-то был рядом.
Взглянув на свое тонкое запястье, он придумал, что делать. Он согнул перед собой левую руку и воскликнул:
– Ой, я же потерял часы!
– Что случилось? – спросила миссис Клэппер. – Вы что-то потеряли?
– Мои часы, – он попытался разочарованно улыбнуться, но зашевелился только один уголок рта, да и то дернулся резко, словно от боли. – Конечно, они были на мне, когда я пришёл, а теперь их нет. Не иначе, как я их где-то обронил.
Миссис Клэппер выразила подобающее сочувствие.
– Надо же, какая неприятность. И они были очень ценные, ваши часики?
– Нет, – сказал он, решив слишком не завираться, – но они у меня уже давно, и я к ним привязан. Они хорошо шли.
– Скажите человеку вон там, – предложила миссис Клэппер, указывая на сторожку. – Дайте ему ваш адрес, и он вам сообщит, когда пропажа отыщется.
Мистер Ребек покачал головой.
– Лучше бы мне вернуться и поискать их. А не то их кто-нибудь подберёт. Или пойдёт дождь.
– Ох, но вы же не будете ходить по всему кладбищу? Это не час и не два займет… Вы себе шею сломаете. Хотите, я пойду с вами?
Скажи «нет». Скажи «нет». Или опять придется ей лгать. А ты – никудышний лжец. У тебя 19 лет нет практики.
– Не беспокойтесь, – сказал он. – Не стоит того. Кажется, я знаю, где обронил их. Это довольно далеко отсюда.
– Ну, я надеюсь, что вы их там найдете, – сказала миссис Клэппер. – И обратитесь к сторожу, чтобы помог, если не сумеете найти сами.
Они пожали друг другу руки.
– Очень мило было с вами побеседовать, – сказал мистер Ребек. – Как жаль, что пора прощаться.
Миссис Клэппер пожала плечами.
– Так может быть, мы снова увидимся? Вы сюда часто приходите?
– Да. Я люблю здесь бродить.
– Я тоже. И уж всяко время от времени я прихожу проведать Морриса, так что, возможно, мы с вами ещё и наткнемся друг на друга.
– Вероятно, – согласился мистер Ребек. – Прощайте.
– Прощайте. Надеюсь, что вы отыщете ваши часики.
Он не стал ждать, пока она скроется. Вместо этого он поспешно повернул и пошел прочь по широкой дорожке, глядя на землю, как глядел бы человек, потерявший что-то маленькое и ценное. Только на вершине холма он обернулся и посмотрел назад. Она уже исчезла.
«Терпеть не могу лгать и прощаться, – подумал он. – Потому что и то и другое у меня выходит неважно».
ГЛАВА 4
Три человека, которые ещё не ушли с кладбища, стояли над могилой. Один из них – более полный, чем остальные. У женщины – широкие ногти, покрытые молочного цвета лаком.
– Она была такой хорошей девушкой, – сказала женщина хриплым голосом. Мужчины кивнули.
– Не совсем так, – заметила Лора Дьюранд. Она села на траву рядом с Майклом и посмотрела на тех троих. – Я просто устала.
– Хорошая, – единственное подходящее для неё слово, – сказал молодой мужчина. У него был ясный и четкий голос. – Единственное, что о ней можно сказать.
– Всю мою жизнь, – сказала Лора и кивнула.
– Умереть такой молодой, – сказала женщина. Она слегка пошатнулась, и старик её тут же обнял.
– Мне было двадцать девять, – сказала Лора. – Почти пятьдесят. Я говорила людям, будто мне тридцать три, поскольку это избавляло меня от вопросов, почему я люблю книги.
– И такая хорошенькая, – сказал молодой мужчина голосом, похожим на стук пишущей машинки. – Такая живая, такая резвая.
– О, Гэри, – немного печально пробормотала Лора и обернулась к Майклу. – Я выглядела как учительница начальной школы.
Гэри, непрестанно похлопывая женщину по плечу, вытянул шею, чтобы взглянуть на часы.
– Ему пора назад, в книжный магазин, – пояснила Лора. – Он начинает нервничать, если покидает его слишком надолго. Два года назад с ним случился приступ аппендицита, и его прооперировали прямо на прилавке отдела Общественных наук.
– Мы были больше, чем мать и дочь, – причитала женщина, – мы были друзьями. Разве не так, Карл?
Старик крепче обхватил её плечи.
– Да, мамочка, – негромко сказала Лора. – Дружба – это лучше, чем ничего. – Она приподнялась, затем опять расслабилась. – Я могу с ними поговорить? – Майкл покачал головой.
– Она была удивительной труженицей, – это опять Гэри. – Усерднейшей. Всегда – там, где она мне нужна. Не знаю, как я теперь буду обходиться без неё.
– Справишься, Гэри, – сказала Лора. – Мир полон мною, – она снова взглянула на Майкла. – Я в него одно время втрескалась, именно так, как можно втрескаться, когда тебя кормят танцами на площади у Христианской Ассоциации Молодых Женщин. Он так и не узнал. И постепенно это прошло, как нога у спортсмена.
Тут впервые заговорил старик. Голос его был низким, с легким акцентом.
– Пора идти, Мэриэн.
– Я не хочу её покидать, – теперь мать рыдала тихо и непрестанно. Гэри вытащил из нагрудного кармана платок и подал ей.
– У Гэри всегда с собой платок, – сказала Лора, улыбаясь. – И спички тоже.
