— Не забывайте старого друга! — крикнул он вдогонку.
В общем отделе Мешковского ждало направление — во второй взвод шестой учебной батареи. Начальник отдела рассказал ему в нескольких словах, что батарея считается трудной — почему, так и не объяснил, — что на легкую жизнь пусть не рассчитывает. Сегодняшний день он может посвятить личным делам, а завтра, сразу же после подъема, должен явиться к командиру батареи.
«Начинается», — с грустью подумал Мешковский.
Он собрал свои скудные пожитки и собрался было выйти в город — поискать квартиру, но передумал. Ему захотелось поскорее увидеть батарею и новых товарищей.
«Забегу на полчасика. Познакомлюсь с офицерами. Завтра легче будет приступать к обязанностям…» — решил он.
XI
Батарея размещалась на четвертом этаже в одном из флигелей главного корпуса. Над входом висел красивый плафон с разноцветными аппликациями из бумаги с изображением перекрещенных орудийных стволов, сабель и знамен. В центре виднелась большая цифра «6».
Стеклянные двери, ведущие в помещения батареи, украшали яркие, искусно сделанные витражи, представляющие различные батальные сцены. Мешковский, присмотревшись поближе к этим маленьким шедеврам, с удивлением обнаружил, что они нарисованы на восковой бумаге и наклеены на стекло.
Офицер вошел в одну из комнат, спросил у дневального, где найти командира. Тот объяснил, что поручник Казуба в штабе.
Мешковский заметил, что курсант изучающе разглядывает его. Это рассмешило Мешковского.
— Чего вы на меня так уставились?
Дневальный смутился и ответил вопросом на вопрос:
— А вы, товарищ подпоручник, будете служить в нашей батарее?
— Откуда вам это известно?
— Слышали, что сегодня к нам прибыли два новых офицера: командир второго взвода и замполит. Вы, наверное, один из них?
— Да вы настоящий Шерлок Холмс! Сразу догадались… Тогда попробуйте угадать, кто я — замполит ила командир взвода?
Дневальный, долго не раздумывая, сказал:
— Это не так уж трудно. Замполит.
Ответ поразил Мешковского. Он удивленно поднял брови и, сдерживая улыбку, спросил:
— А почему вы так решили?
— Потому что командир взвода должен быть боевым офицером, а вам, судя по всему, только недавно присвоили офицерское звание.
— С чего вы взяли?
— По мундиру вижу… И ремень новый, еще не потемнел.
Мешковский не стал разубеждать его. Подумал только про себя, что Сусла, сам того не желая, лишил его фронтового вида. Ему не хотелось в третий раз за этот день сообщать, что прибыл сюда прямо с фронта. Оп усмехнулся и двинулся в указанном дневальным направлении — в преподавательскую.
— Сейчас там никого нет. Но через пятнадцать минут будет перерыв в занятиях, и офицеры придут сюда, — объяснил дневальный, проводив его до самой двери.
Комната была небольшой. На стене висел огромный, вырезанный из бумаги орел.
Мешковский снял шинель и положил свои пожитки под стол.
В помещениях батареи царила тишина. Через открытую форточку с учебного плаца долетали команды. Время от времени он слышал гул моторов проезжавших мимо мотоциклов и автомашин.
Вдруг тишину нарушили нестройные голоса. Это вернулись с занятий курсанты. Застучали тяжелые солдатские сапоги, было слышно бряцание оружия и снаряжения, потом прозвучала короткая команда… И курсанты разбежались по комнатам.
В ту же минуту дверь резко распахнулась, и в преподавательскую вошел молодой офицер. Мешковскому невольно пришло в голову определение «писаный красавец». Высокий, стройный брюнет с узкой талией, одетый с иголочки. Было видно, что его мундир и бриджи сшиты у хорошего портного. Правда, они были более темного цвета, что выдавало их довоенное происхождение. А сапоги выделялись особым фасоном и блеском.
Вошедший подошел к Мешковскому и представился:
— Подпоручник Чарковский, командир первого взвода. — Фамилию он произнес отчетливо, чуть ли не по слогам. — Вы, наверное, наш новый замполит? — Вопрос был задан равнодушно, как бы из вежливости.
— Я? Ну что вы! Буду командовать вторым взводом… — возразил Мешковский.
— А этот болван дневальный сказал, что прибыл новый заместитель командира батареи но политико-воспитательной работе, — оживился Чарковский.
— Это я ввел его в заблуждение. Не стал возражать, когда он принял меня за замполита.
Лицо Чарковского просветлело. Он явно обрадовался.
— Приятный сюрприз! Откровенно говоря, политруков я немного побаиваюсь… А вы, наверное, недавно получили офицерское звание?
— Да нет, уже несколько лет… Еще в тридцать девятом году во Владимире-Волынском.
— Ах так? Прекрасно! Значит, вы «наш». Тогда разрешите пожать вам руку. Нас будет уже двое. Нам надо держаться вместе. По этому поводу угощаю вас сегодня. Я действительно очень рад…
Мешковский молча наблюдал за проявлениями его радости. Чарковский продолжал, не умолкая, говорить:
— Дневальный мне сказал, что вы ждете командира батареи. Жаль терять время, я только что видел, как он с каким-то офицером шел в город. Придется прийти попозже. А пока нечего здесь торчать. Квартиру вы уже нашли?
— Нет.
— Теперь это для вас один из главных вопросов. Надо же иметь крышу над головой. Кстати, у меня есть на примете прекрасная квартира. Собирайте, коллега, свои манатки — и пошли!
Мешковского это вполне устраивало. Перспектива искать жилье в чужом городе не очень-то его радовала. Он быстро надел шинель, собрал свои вещи. Тем временем Чарковский куда-то удалился и, когда вернулся, скомандовал по-дружески:
— Ну, вперед!..
Заговорили, когда вышли на улицу. Чарковский объяснил:
— Там, куда мы идем, жил один мой приятель. Квартира отличная, уверяю вас. И хозяйка — очаровательная женщина. Вам придется держать ухо востро, чтобы она не окрутила вас.
— А куда делся мой предшественник? — спросил Мешковский.
Чарковский помрачнел.
— Политруки его доконали! А жаль! Мировой был парень! Вместе служили с первых дней мобилизации…
— Вы начали службу еще до войны?
— Да. Но теперь не имею особого желания продолжать ее. Как только закончится война, сразу же демобилизуюсь…
Они шли по круто поднимающейся вверх улочке. С песней прошло подразделение курсантов. Мешковский внимательно разглядывал их молодые веселые лица.
— А что за ребята в нашей батарее? — спросил он у Чарковского.
Тот удовлетворенно усмехнулся.
— Что надо. Лучшие в училище. Во всех отношениях!
Сказав это, он многозначительно посмотрел на Мешковского. Тот молчал, ожидая дальнейших
