Властелин огня

золотом в свое удовольствие, а для таких людей это страшнее и обиднее, чем потерять жизнь. Сейчас он тоже силы лишился, но если Варравин обратится к своему предку и одолжит ему от своей силы живого человека, Варравка может против меня выступить. До конца масленичной недели он может призвать на помощь тех духов, которые всю эту неделю в самом неистовстве и разгуле. И тогда кто знает ... может, я выстою, а может, мне несдобровать.

- Но Варравину никогда и в голову не придет, что надо звать давно умершего предка! - сказал я. - Может, он об этом предке вообще не знает!

- Точно, - кивнул Ковач. - Так что, как видишь, бояться мне нечего. Со всем остальным я справлюсь. Успокоил я тебя? Тогда беги домой. Мне надо возвращаться в цех.

Он пошел назад, к мартенам, а я побежал к выходу. В голове у меня возникали все новые вопросы, и я решил, что завтра или послезавтра обязательно задам их Ковачу.

Я промахнул через проходную и выбежал на улицу. На душе у меня было легко и радостно. Все мои страхи оказались ложными, можно спокойно жить и дышать.

А потом ...

Я даже не понял, что произошло. В моих глазах потемнело, туловище оказалось как в тисках, а ноги оторвались от земли. Я бухнулся на что-то ровное, подо мной заурчало, меня слегка затрясло - и я сообразил, что лежу на полу отъезжающей машины, на голову мне что-то наброшено, и меня, выходит, за долю мгновения скрутили и похитили.

Тогда мне стало по-настоящему страшно. Я представлял себе, что пережила Машка. Только ей, наверное, было еще страшней, она же девчонка.

Не было ни секунды сомнений, что меня похитили люди Варравина. Но зачем? Почему?

Я пошевелился.

- Мешок с головы можешь сбросить, - послышался голос. ­ Но с пола не поднимайся.

Я скинул кусок рогожи, который мешал мне видеть, и повернул голову. Надо мной покачивались двое мужиков, сидевшие на заднем сидении большого автомобиля. Их лица

казались далеко-далеко. Один был одет весьма изысканно, в длинное пальто и шелковый шарф, на втором была кожаная куртка на меху и свитер с высоким воротом.

Водителя мне видно не было.

- Вы что, с ума сошли? - спросил я. Глупый вопрос, но ничего другого мне в голову не пришло.

- Нет, - ухмыльнулся шелковый шарф. - Мы в полном разуме.

- И тебя в разум введем, - пробурчал кожаный.

- Отпустите меня! - потребовал я.

Они рассмеялись.

- Вот все бросим и отпустим тебя! - издевательски сказал кожаный. - Лежи тихо, ясно?

Куда уж яснее. Я притих и по мелькавшим верхушкам деревьев и крышам домов - единственное, что хоть сколько-то видел - попытался понять, в каком направлении мы едем.

Я сообразил, что мы выскочили на окружную дорогу где­ то в районе улицы Чапаева, а потом поехали к юго-востоку. От города мы ехали, пожалуй, с полчаса - у меня часов не было, но по личному, внутреннему ощущению времени приблизительно так.

Я пытался понять, зачем я им понадобился. Зачем Машку похищали, ясно: чтобы давить на ее отца. Моим похищением ни на кого не надавишь ... Или они попробуют надавить на Ковача? Может, они следили за всеми, с кем он общается, видели, что я с ним про вожу довольно много времени, и рас­ считывают, что ради спасения моей жизни он пойдет на все их условия? В ловушку его хотят заманить? Тогда они здорово просчитались!

От этой мысли я немного приободрился.

Мы опять повернули. С двух сторон над нами замелькали верхушки деревьев. Деревья подступали совсем близко - зна­чит, дорога была узкой. Но при этом хорошей: машина шла ровно, без тряски. Я подумал, что такие узкие хорошие дороги бывают на подъездах к престижным дачным поселкам, где роскошные загородные дома обнесены высоченными кирпич­ными заборами.

Выходит, меня везут в такой загородный особняк. Машина еще немного проехала, притормозила, послышал­ся скрип отворяемых железных ворот.

- Загороди ему глаза, - сказал шелковый шарф.

Кожаный набросил мне на голову мешок. Машина совсем остановилась, меня выволокли из нее и повели. Сквозь мешок ничего не было видно.

Сперва под ногами ощущался утоптанный снег, какой бывает на расчищенных дорожках, потом мы миновали несколь­ко ступенек, шли по скользким полам, - и наконец с меня сняли мешок.

Я оказался в довольно большой комнате, красивой и обставленной дорогими вещами. В изразцовом камине ярко горело пламя, а у камина стоял человек и ворочал кочергой березовые полешки.

Я этого человека узнал еще до того, как он повернулся ко мне. Это был Варравин.

- Так, так, - весело сказал он. - Доставили нашего гостя? Добро пожаловать ... как там тебя?

- Петр, - сказал я. - Петр Найденов.

- Добро пожаловать, Петр Найденов. Догадываешься, зачем мы тебя пригласили?

- Так не приглашают, - сказал я.

- Ну уж извини, иначе не получилось. - Варравин с издевательской вежливостью поклонился мне и слегка развел ру­ками. - Все равно ты - желанный гость, пока будешь хорошо и правильно отвечать на вопросы. А не будешь отвечать - не обессудь.

- Что за вопросы? - спросил я.

- Вопрос первый и самый главный, - Варравин подошел ко мне совсем близко. - Кто такой Александр Ковач?

- Стальной человек, - сказал я. Варравин скорчил брезгливую гримасу. - Эту байку я уже слышал.

- Но это правда.

Варравин дернулся так, будто с трудом поборол желание врезать мне как следует, потом отошел от меня и сел в боль­шое кресло у камина, положив руки на подлокотники.

- Давай не будем хитрить и юлить, - сказал он. - Давай рассуждать логически. Ты логически мыслить умеешь?

- Допустим, - сказал я.

- Хорошо, будем считать, что умеешь. Итак. Как мы знаем, наши местные друзья погибли из-за этой девчонки. Даже задавить этого Ковача толком не сумели. Но перед этим они по мобильному телефону позвонили из машины моему секретарю и начальнику охраны, - он кивнул на типов в шелковом шарфе и в кожаной куртке, которые тихо стояли у двери, - и сообщили, что их видел какой-то мальчишка, который может поднять шум. Анатолий, - опять легкий кивок в сторону шелкового шарфа, - велел им покружить по городу И ехать на встречу только после того, как они убедятся, что их не ищут и не преследуют. Хорошо, убедились и приехали на встречу. А что потом? А потом появляется этот Ковач, который играючи расправляется с тремя крепкими бойцами. Силы ему не занимать - когда он джип за передок поднял, это произвело впечатление. Да, а где же мальчишка? В милицию он не за­явил, шуму не поднял и вообще исчез, в числе свидетелей не объявился, хотя свидетель он бесценный, похитителей в лицо видел, совсем вблизи. Выходит, мальчишка не к милиции об­ратился, а к Ковачу, и Ковач запретил ему высовываться и идти в свидетели. И надо думать, девчонку предупредил, чтобы она ни словечком о мальчишке не обмолвилась. Получается, какие-то особые отношения связывают Ковача и этого мальчишку. Только так можно объяснить странное молчание пацана, которому было что порассказать. А? Логично?

- Логично, - согласился я.

- Поехали дальше, - сказал Варравин. - Интересно, конечно, узнать, что это за мальчишка, о котором грозный Александр Ковач так печется. Оказывается, надо всего лишь немного понаблюдать, чтобы выяснилось: больше всего Ковач общается с одним мальчишкой, который и в гости к нему хо­дит. А потом этого же мальчишку замечают на пожаре, причем наблюдатели, смешавшиеся с толпой, говорят, что выбежал этот мальчишка из-за сарая. Значит, он видел все, что было до пожара и предшествовало пожару. Надо понимать, видел и людей, которые этот пожар готовили ... если его кто-того­ готовил. Так почему же он не забил тревогу, не поднял панику? Больше того, он, как и в первый раз, не идет в милицию, не говорит,