Филип. — Если возмущение здешних мужчин возрастет еще хоть на йоту…
— Я знаю, — резко отозвалась Александра. Им никогда не удастся увезти Джанелль и Вильгельмину из Зала, если мужчины станут вести себя еще более враждебно, чем сейчас. — Я знаю, — уже мягче отозвалась она. — Я поговорю с ней.
— Скоро?
Александра возненавидела себя за то презрение, которое испытала, уловив беспокойство в его голосе.
— Да, Филип, — мягко произнесла она. — Я поговорю с ней очень скоро.
Интересное собрание, подумал Деймон, засовывая руки в карманы брюк и гадая, что это могло означать. В каких случаях Советник Двора призывает Капитана Стражи, Консорта и Первого Эскорта в свой кабинет, чтобы «обсудить нечто важное»?
Он провел последние пару дней внимательно изучая книгу Кодекса, которую ему дал Сэйтан, и был изрядно удивлен различиями между теми правилами, которые были приняты в Кэйлеере, и теми, которым его обучали в Террилле. Этот Кодекс, усиливая матриархальную природу Крови, наделял мужчин правами и привилегиями, которые помогали сбалансировать силу. Что и объясняло отсутствие ужаса и подобострастия в местных мужчинах. Они понимали границы, которые определяли подобающее поведение, и в пределах этих границ стояли на твердой земле, не беспокоясь о том, что может случиться с ними, если Леди перестанет благоволить к ним.
Ничуть не меньше его удивил тот раздел Кодекса, который касался мужчин, принадлежащих к Первому Кругу, поскольку ничего подобного в Террилле вообще не упоминалось.
В частности, там была фраза, которая обозначала окончательное поступление на службу при дворе: «Твоя воля — моя жизнь». Эти слова наделяли Королеву правом сделать с мужчиной все, что ей было угодно, включая его убийство. Это было не ново и в Террилле подразумевало весьма серьезный риск. Однако в Кодексе Кэйлеера имелось довольно существенное дополнение к этому традиционному положению. Принимая службу мужчины, она при этом принимала и его право голоса в ее решениях и жизни. Если бы Королева отдала приказ и большинство мужчин ее Первого Круга воспротивились, она могла либо согласиться с их решением, либо отпустить их со службы. Однако она не имела права причинить им боль за отказ следовать ее приказам.
Если бы мужчины в Террилле знали об этой части Кодекса, они, возможно, сумели контролировать поведение ручных Королев Доротеи, возможно, им даже удалось бы сохранить молодых сильных ведьм в безопасности, найти метод побороть угрозу рабства и кастрации, которая сделала большинство мужчин совершенно беспомощными и неспособными бросить вызов женщинам, вставшим у власти.
Но что-то — или кто-то, судя по всему, старательно подчистил разделы, касающиеся власти, дарованной мужчинам, из Протокола в Террилле так давно, что никто теперь не помнил об их существовании.
Неудивительно, что терриллианцы были потрясены укладами жизни в Кэйлеере. И теперь Деймону стало ясно, почему иммигранты из Террилля были обязаны отслужить определенный срок при том или ином дворе. Им было необходимо это время, чтобы усвоить новые правила и понять, как именно они работают в повседневной жизни.
Все это вызывало еще большее любопытство и желание узнать, каким образом осуществляется этот обмен мнениями между Королевой и треугольником мужчин. И сегодня оно должно было исполниться.
Разумеется, если Королева почтит их своим присутствием.
— Кто-нибудь удосужился сообщить Кошке, что она должна прийти сюда? — спросил Люцивар, вторя мыслям Деймона.
Сэйтан одарил эйрианца бесстрастным взглядом:
— Я сказал ей об этом. Однако лорд Ладвариан как раз подловил ее, чтобы срочно выяснить несколько вопросов. Полагаю, она появится здесь, как только сможет отвертеться от того, что он и Каэлас задумали. — Следующий взгляд был предназначен Деймону.
Тот с совершенно невинным видом посмотрел в глаза Повелителя, в то время как его сердце пустилось вскачь — у Садиста было странное ощущение, что темой заманчивой беседы Ладвариана и Каэласа с Джанелль был он сам.
Он как раз начал обдумывать благовидный предлог вытащить Люцивара из кабинета на пару минут и поинтересоваться, почему представители родства проявляют такой нездоровый интерес к Консорту, когда Джанелль ворвалась в комнату.
— Простите, я… — Она замерла, увидев ожидающих мужчин, и спешка сменилась настороженностью. — Передо мной сейчас семья или двор?
— Двор, — отозвался Повелитель.
Деймон с интересом наблюдал едва уловимую перемену, превратившую женщину в Королеву.
— И каким образом я могу доставить двору удовольствие? — тихо спросила Джанелль.
Ни намека на ехидство или сарказм, понял Деймон, узнав одно из официальных приглашений к дискуссии.
— Я получил послание от лорда Джорвала, — произнес Сэйтан ровным тоном. — Некий представитель видной аристократической семьи пришел в Кэйлеер в поисках помощи Целительницы, способной излечить болезнь, которая поставила в тупик всех специалистов в Террилле. Поскольку ты пользуешься заслуженной славой лучшей Целительницы в этом Королевстве, он просит тебя как можно быстрее прибыть в Гот и высказать свое заключение.
Люцивар тихо, но яростно зарычал. Едва уловимый жест Андульвара заставил его замолчать.
— Джорвал также пишет, что, хоть он и полностью уверен в невозможности распространения болезни, поражает она только мужчин. И, не желая, чтобы мужчины вашего двора подвергались какой-либо опасности…
В этот раз фыркнул Андульвар.
— …он предлагает предоставить вам соответствующий эскорт на весь период пребывания в Малом Террилле.
— НЕТ! — взорвался Люцивар, вскочил с места и принялся яростно метаться по кабинету Повелителя. — Ты не поедешь в Малый Террилль исцелять этого типа без эскорта, состоящего только из твоих собственных мужчин! Больше этого не повторится. Этого никогда не повторится. Если этот тип так стремится встретиться с тобой, то почему бы ему самому не отправиться сюда?
— У меня есть кое-какие соображения на этот счет, — сухо обронила Джанелль, наблюдая за Люциваром, и в ее голосе мелькнули едва уловимые нотки веселья.
Когда Королева на мгновение встретилась с ним взглядом, он почувствовал, как вскипела кровь. Однако при взгляде на Сэйтана она словно застыла в венах. Деймон заметил проблеск тщательно сдерживаемых чувств в золотистых глазах Повелителя. Что именно он пытался скрыть за нарочитой бесстрастностью — и что произойдет, если поводок окажется слишком непрочным и лопнет?
— А Джорвал, случайно, не упомянул, откуда этот больной человек? Или, возможно, в письме указаны еще какие-нибудь подробности?
— Судя по всему, болезнь поразила в основном представителей маложивущих рас, — отозвался Сэйтан.
Губы Джанелль дрогнули в едва уловимой мечтательной улыбке, которая выглядела настолько зловещей, что Деймон вздрогнул.
— Расы, населяющие западную часть Террилля? — своим глубоким, темным, полуночным голосом уточнила она.
— Он не упоминал об этом, Леди.
Джанелль задумчиво кивнула:
— Я подумаю о его просьбе.
— Не о чем тут думать! — вызверился Люцивар. — Ты никуда не поедешь. Может, ты и успела забыть подробности того, что произошло семь лет назад, но я прекрасно все помню. Никто из нас не пройдет через это снова, и прежде всего — ты.
Деймон присмотрелся к Люцивару. За бушевавшей яростью скрывался страх, граничащий с паникой.
