Или же с официальной казнью не все так просто?
— Все мужчины, принадлежавшие к Первому Кругу, отказались от своего права взыскать долг, причитающийся им за смерть Брата, — произнес Повелитель.
— И что это означает? — уточнил Деймон.
Сэйтан поколебался, осушил бокал и наконец ответил:
— Это означает, что они отдали этих мужчин Джаалу… и Каэласу.
Молча закипая от гнева, Сюрреаль попыталась испепелить взглядом четверых мужчин, сидящих в кабинете Повелителя. Девушка рыком и парочкой оплеух заработала право присутствовать при их разговоре, на что они сухо сообщили, что потерпят ее присутствие, если она не будет вмешиваться. Мнения самой Сюрреаль на этот счет никто не спрашивал.
Если бы речь шла о других мужчинах, она непременно бы озвучила его, возможно даже с помощью кинжала, который в некоторых случаях весьма красноречив. Однако Люцивар выглядел так, словно ему и без того пришлось туго, и, не поколебавшись, вышвырнул бы ее из кабинета — вместе с дверью. А Сэйтан и Андульвар Яслана были не из тех, кто позволил бы другим повлиять на их решения как Советника и Капитана Стражи.
Что действительно подействовало Сюрреаль на нервы и изрядно разозлило, так это упорное нежелание Фалонара посмотреть на нее после того, как она всеми правдами и неправдами добилась разрешения присутствовать. Она-то полагала, что он обрадуется, если найдется желающий выступить в его защиту. Вместо этого…
Ну и ладно. Просто прекрасно. Ей и не нужно торчать здесь, теряя время на толстокожего, твердолобого самца, который к тому же не желал ее присутствия.
Сюрреаль бросила взгляд на Люцивара, прочла в его золотистых глазах неприкрытое веселье и поняла, что если она попытается уйти сейчас, то получит приказ остаться. Поэтому вместо того, чтобы проклинать себя за собственное упрямство, она с энтузиазмом принялась ругать надменного эйрианца. И, заметив по его глазам, что его веселость не исчезла, а, напротив, усилилась, Сюрреаль поняла, что он догадался, о чем она думает. Заноза.
Сэйтан прислонился к огромному письменному столу из черного дерева и скрестил руки на груди.
— Князь Фалонар, пожалуйста, объясните свои утренние действия.
Его голос звучал мягко, вежливо, выражая ненавязчивое любопытство. Сюрреаль невольно задумалась, хороший это признак или плохой.
Фалонар ответил. По мнению Сюрреаль, сухое перечисление его действий во время утреннего кризиса ничего особенно не объясняло, однако остальные мужчины, похоже, не обратили на это внимания.
Когда эйрианец умолк, Сэйтан окинул взглядом Андульвара и Люцивара, а затем вновь устремил взор золотистых глаз на Фалонара.
— Вы совершили ошибку из осторожности, — тихо произнес Сэйтан. — Это можно понять, однако со стороны Верховного Князя подобное неприемлемо. Вы не можете позволить себе такую роскошь, как осторожность.
Фалонар с трудом сглотнул.
— Да, сэр.
— Вы понимаете, что вас ожидает дисциплинарное взыскание?
— Да, сэр.
Сэйтан кивнул, судя по всему удовлетворенный услышанным. Он взглянул на Люцивара:
— Остальное решать тебе.
Фалонар повернулся к своему Верховному Князю.
Люцивар смерил его задумчивым взглядом:
— Пять дней дополнительного караула, начиная с завтрашнего дня.
Вместо вполне ожидаемого облегчения, на лице Фалонара появилось такое выражение, словно он только что получил пощечину.
— Есть еще что-либо, что необходимо обсудить? — поинтересовался Повелитель.
Люцивар бросил взгляд на девушку, затем на Сэйтана, который, помедлив, едва заметно кивнул.
Эйрианец открыл дверь кабинета и подождал.
Поклонившись Сэйтану и Андульвару, Фалонар вышел. Поскольку ей показалось это вполне приемлемым, Сюрреаль также поклонилась им, а затем последовала за Фалонаром с такой скоростью, что наступила ему на пятки.
Выругавшись, он ускорил шаг и остановился, оказавшись в центре большого зала.
Сюрреаль догнала его.
— Что ж, все прошло не так уж… — Гнев и неприязнь, явно отразившиеся на его лице при виде приближающегося Люцивара, заставили ее замолчать.
— Пять дней караула — это оскорбление, — выплюнул эйрианец.
Сюрреаль обеими руками вцепилась в подол своей длинной туники, чтобы не наброситься на него с кулаками. Придурок. Идиот. Он должен быть благодарен, что на его долю не выпало что-нибудь похуже!
— Это не оскорбление, — мягко отозвался подошедший ближе Люцивар. — Это честное наказание. Ты совершил ошибку, Фалонар. Ее необходимо загладить. Ты принял необходимые меры, однако, проявив излишнюю осторожность, действовал слишком медленно.
— Я осознаю, чего могла стоить моя осторожность.
— Это верно. Поэтому назначено честное наказание. — Губы Люцивара изогнулись в привычной ленивой, надменной усмешке. — Не переживай. Ты простоишь в карауле еще не раз до истечения первого года. Как и я в свое время.
Фалонар уставился на Верховного Князя во все глаза.
— Ты?!
Ухмылка стала жестче.
— Трудно поверить в то, что я мог ошибаться, проявляя излишнюю осторожность, верно? Однако я очень хотел остаться в Кэйлеере и служить моей Королеве, поэтому старался держать гнев в узде, насколько это было возможно для меня. И оказывался в знакомом тебе кабинете перед теми же мужчинами столько раз, что и не счесть. — Люцивар помолчал, а затем весомо добавил: — Это Кэйлеер. Здесь характер и гнев Верховного Князя считаются дополнительным преимуществом двора.
Фалонару потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное. Затем он произнес:
— Дополнительный караул — не такое уж суровое наказание, если могла погибнуть ведьма.
— А это вторая часть твоего… взыскания, — произнес Люцивар, кивнув в сторону Сюрреаль. — До рассвета тебе придется иметь дело с ней. Милашка выглядит так, словно в порошок сотрет собственные зубы, если ей не дать наорать на самца в ближайшее время, поэтому уж лучше пусть этим несчастным будешь ты. — Ухмылка превратилась в на редкость язвительную гримасу. — Разумеется, ты всегда можешь предложить согреть даме постель. Вдруг это поможет тебе заручиться ее снисходительностью.
Фалонар поперхнулся. Сюрреаль издала странный звук, похожий на свист закипающего чайника.
— Ты считаешь, что провести ночь со мной — это наказание?! — заорала Сюрреаль, вновь обретая дар речи. — Ты, заноза! Ты… Я бы назвала это наградой!
Люцивар пожал плечами:
— Как тебе будет угодно. Только не забывай о том, что, если вы оба решите продлить это «наказание» и начать прибегать к нему неоднократно, вам необходимо получить формальное разрешение Советника Темного Двора. Он согласен забыть об этой незначительной мелочи до рассвета, но не дольше. А в этой области человеческих взаимоотношений было бы очень неразумно провоцировать Сэйтана.
С этими словами Люцивар ушел, и Сюрреаль и Фалонар настороженно воззрились друг на друга.
— Похоже, мне не удалось сохранить свою… заинтересованность… в тебе в тайне, хотя я верил в обратное. Однако Люцивар все заметил, — произнес эйрианец.
Или Повелитель, подумала Сюрреаль. Будучи семейным патриархом и к тому же наставником для
