молодежи в интимных вопросах, он вряд ли что-то упускал из того, что происходило в Зале.
— Итак, — утомленно произнес Фалонар. — Ты будешь на меня орать?
Сюрреаль улыбнулась:
— Что ж, дорогуша, возможно, я не буду орать на тебя. Однако при правильной стимуляции покричать было бы неплохо.
Глава 7
Лорд Джорвал опустился в кресло в комнате Картана Са-Дьябло.
— Ваша встреча с Целительницей была отложена.
— Почему? — резко спросил Картан. — Я считал, что все давно улажено.
— Так и было, — успокаивающим тоном произнес Первый Трибун Темного Совета. — Однако произошел… досадный инцидент… в доме Целительницы, поэтому она сможет встретиться с вами только через несколько дней.
— Вы могли бы настоять на соблюдении изначальных условий, — недовольно произнес Картан. — Возможно, она не осознает, какой важной фигурой я явля…
— Настаивать на чем-либо было бы неразумно, — прервал его излияния Джорвал. — Когда она окажется здесь, ее внимание должно уделяться только вам, а не домашним проблемам.
— В таком случае, полагаю, у меня нет другого выбора — остается только ждать.
Джорвал поднялся на ноги:
— Да, боюсь, выбора нет.
Досадный инцидент, требующий небольшой отсрочки…
Да уж, весьма досадный, подумал лорд Джорвал, направляясь домой. Именно в такую расплывчатую формулировку Повелитель облек происшедшее при его дворе. Поскольку мужчины, которые оставались в Хэлавее и должны были помочь эскорту, неожиданно бесследно исчезли и от самого предполагаемого похитителя весточек не было уже давно, лорд Джорвал приблизительно представлял, какого рода «досадный инцидент» помешал Джанелль Анжеллин отправиться в Малый Террилль.
А это, в свою очередь, означало, что ему придется сообщить Темной Жрице о том, что, судя по всему, Александра Анжеллин перестала быть полезным орудием.
Геката будет очень недовольна исходом и, вероятно, прибудет в Малый Террилль в отвратительном настроении, которое не преминет выместить на нем.
Однако, возможно, удастся направить ее гнев на другой объект. Возможно, пришла пора наконец разобраться с другой досадной помехой.
Добравшись до дому, Джорвал поспешил в кабинет и набросал записку лорду Мегстрому.
— Где мой эскорт? — требовательно спросила Александра, усаживаясь в кресло в кабинете Повелителя.
После того как женщину два дня продержали в комнате, она покинула ее с облегчением, однако пребывание здесь не доставляло ей ни малейшего удовольствия — равно как и его компания.
Сэйтан откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы, коснувшись подбородка кончиками длинных, выкрашенных в черный цвет ногтей. Его золотистые глаза приобрели сонное выражение — как в тот день, когда Повелитель впервые увидел ее.
По комнате пополз холодок, и Александра закуталась в шаль.
— Забавно, что первый человек, о чьем благополучии вы изволили поинтересоваться, — это Освальд, — с обманчивой мягкостью произнес Сэйтан.
— А о ком я должна была спросить?! — рявкнула Александра.
От страха ее голос прозвучал резче, чем было необходимо.
— О вашей внучке, Вильгельмине. Она как раз начала преодолевать действие наркотика, которым ее опоил этот ублюдок. К счастью, серьезных повреждений девушка не получила.
— Какие могут быть серьезные повреждения? Он всего лишь дал ей легкое успокоительное!
— То, чем он ее опоил, было отнюдь не легким успокоительным. — Повелитель повысил голос.
Александра помолчала, на мгновение усомнившись. Нет, он лжет. Разумеется, он лжет.
Сэйтан с любопытством посмотрел на нее, склонив голову набок.
— Признаюсь, я никак не могу понять, какую плату Доротея и Геката предложили вам, что вы сочли ее стоящей жизни вашей собственной внучки.
Она вскочила:
— Ваше предположение оскорбительно!
— Разве? — отозвался тот. Его голос приобрел раздражающую — и пугающую — мягкость.
— Я не собиралась продавать Вильгельмину Доротее! Я всего лишь пыталась спасти ее от вас!
На его лице появилось странное выражение.
— О да, это всегда кажется прекрасным оправданием, верно? Нужно забрать ребенка у меня, и плевать, что с ним произойдет потом. Жизнь, полная боли, унижений и пыток, разумеется, лучше, чем пребывание в одном доме со мной.
Александра вновь опустилась в кресло, наблюдая за Повелителем. Он, похоже, углубился в собственные размышления, думая о своем, и ей показалось, что Сэйтан говорит уже не о Вильгельмине.
— Что, по вашему мнению, должно было произойти с Вильгельминой? — спросил он.
— Освальд бы выбрался с ней из Кэйлеера, а затем мы бы все вместе отправились домой.
Сэйтан присмотрелся к Александре, и его золотистые глаза наполнились печалью.
— Значит, платы не было, — тихо произнес он. — Она должна была стать козырем в их игре.
— О чем вы говорите?!
— Каким образом вы планировали забрать Вильгельмину из Хейлля?
Александра непонимающе уставилась на Повелителя:
— Она не должна была отправиться туда.
— Должна была. Таковы были их приказы, Александра. Вильгельмина загостилась бы у Доротеи на неопределенный срок, до тех пор пока вы не согласились бы пойти на некоторые уступки. Сколько услуг вы бы согласились оказать Хейллю, прежде чем они встали бы поперек горла вашим людям, которые отказались бы и впредь признавать вас своей Королевой? Что вы могли бы предложить Доротее тогда?
— Нет, — покачала головой Александра. — Нет. Доротея согласилась помочь мне, потому что… — Потому что планировала развязать войну с этим человеком и хотела, чтобы предполагаемая сила Джанелль не была в его распоряжении. Однако она не могла сообщить ему этого. — Вильгельмина вовсе не была ничьим козырем.
Но разве Джанелль не стала бы пешкой в политической игре? Козырем в надвигающейся войне? Впрочем, это совсем другое. Джанелль уже была безвозвратно испорчена вниманием Повелителя, и если бы она оказалась «в гостях» у Доротеи…
С жестокой честностью Александра наконец призналась самой себе, что никогда бы не пошла на уступки Хейллю, чтобы сохранить жизнь Джанелль. Она бы объявила своему двору о тяжелейшей жертве, на которую пошла ее семья во благо своего народа. И, по правде говоря, принеся эту жертву, она бы даже не ощутила особой вины. Джанелль всегда была-таким сложным ребенком, такой…
— Вильгельмина — вовсе не козырь в игре, — снова повторила она.
Сэйтан тихо фыркнул.
— Как вам будет угодно.
Это небрежное разрешение, словно вопрос тем самым утратил значимость, обеспокоило ее.
— Что случилось с Освальдом? Его раны перевязали?
В золотистых глазах Сэйтана мелькнуло странное чувство, названия которому Александра не сумела подобрать.
