— Золотая молодежь Барбадоса, — сардонически прокомментировал Саймон, взглянув на Джули, которая вспыхнула от смущения.
За столом кроме Джули, миссис Тьернан, Саймона и самых младших членов семьи больше никого не было. Наверное, Саймон тоже приглашен на вечер, подумала Джули. Интересно, почему он не поехал вместе с остальными?
После ужина миссис Тьернан вспомнила, что должна позвонить приятельнице, и удалилась. Когда Саймон допил свой кофе, Джули предложила:
— Еще чашечку?
— Нет, спасибо. — Он бесстрастно взглянул на нее.
— Саймон, — Джули проглотила обиду, — ты не должен оставаться в моем обществе, если… у тебя дела.
— Пойдем со мной в кабинет, хочешь? — Он поднялся и подошел к двери, подождав, пока она последует за ним.
Джули охватила паника. Неужели он настолько сердит на нее за глупый выпад в машине, что собирается предложить ей покинуть Роуз-Холл? До этого она никогда не заходила в его кабинет: вход в эту сугубо личную комнату был воспрещен, и там появлялся только тот, кого Саймон специально приглашал для какого-нибудь разговора.
Со страхом войдя в небольшое с высокими окнами помещение, Джули увидела массу книжных шкафов, тесно стоящих друг к другу и занимающих целую стену, шкафчик с дюжиной образцов разных удочек для морской ловли рыбы, большой письменный стол и несколько мягких кресел.
Закрыв дверь, Саймон подвел ее к написанной маслом картине, висящей на стене. На ней был изображен мужчина, отдаленно напоминающий Саймона, в завитом парике и с большим кружевным воротником.
— Этот портрет другого Саймона Тьернана, — жестко сказал он. — Он был привезен в 1653 году на Барбадос в качестве раба.
— Раба? — удивленно воскликнула Джули.
— Он был роялистом, приближенным короля, но после казни короля Кромвелем, как и многие офицеры-роялисты, был отправлен на Барбадос в качестве раба. Несколько раз его продавали от одного хозяина к другому, пока в 1660 году не наступила эпоха Стюартов, признавших основные завоевания революции. Здесь есть еще кое-что, что может тебя заинтересовать. — Он указал на вставленный в рамку пергамент, висящий рядом с портретом. — Это копия фрагмента доклада губернатора по поводу урагана в 1831 году, — пояснил он, — он принес в эти края абсолютное опустошение и множество страшных смертей. Главный дом был полностью разрушен, и на следующий день Люси Тьернан умерла в родах, — стараясь говорить спокойно, продолжил Саймон. — К счастью, ее сын выжил, и мой род не прекратил своего существования, иначе сегодня я бы не разговаривал с тобой. Ну вот, ты теперь воочию можешь убедиться, что в свое время Тьернанам тоже приходилось сталкиваться с превратностями судьбы.
Но прежде чем Джули успела что-нибудь ответить, в дверь просунула голову миссис Тьернан:
— Саймон, Бен Чейз хочет поговорить с тобой. Он ждет у телефона.
— Спасибо. Я у себя сниму трубку. Извини, — обернулся он к Джули, которая последовала в холл за миссис Тьернан и тихо прикрыла за собой дверь кабинета.
— Ты выглядишь утомленной, моя дорогая. Встреча с мачехой была суровым испытанием для тебя, — с симпатией сказала мать Саймона.
— Да нет, не совсем. — Джули описала метаморфозу, произошедшую с Гизелой. — Но Саймон считает, что это все может быть притворством, в принципе у нее есть причины так вести себя, — с сомнением поведала Джули.
— Ну, Саймон обычно очень здраво судит о людях, — задумчиво произнесла миссис Тьернан. — Но я горжусь и собственной способностью давать трезвые оценки. Посмотрим, какое она завтра произведет на меня впечатление.
Когда на следующий день Гизела вышла из такси без четверти час, на ней была скромная белая блузка и серая льняная юбка. Серебристые волосы были аккуратно заколоты сзади. Пожав руку хозяйке, она тихо сказала:
— Не знаю, как благодарить вас за удивительную доброту, проявленную к Джули. Я глубоко признательна вам, миссис Тьернан.
Незадолго до начала ленча с фабрики позвонил Саймон и предупредил, что задерживается. Но, когда все уже сидели за столом, на котором лежало самое изысканное блюдо в Барбадосе — летающая рыба, жаренная на рашпере, — он все-таки приехал.
Джули не видела Саймона с прошлого вечера, когда она покинула его кабинет после тяжелого для нее откровенного разговора. Появившись в комнате, Саймон извинился за опоздание, и Джули вспыхнула от его внимательного взгляда. После ленча он неожиданно предложил Гизеле показать сад.
— Неужели эти роскошные волосы натуральные? — спросила Шарлотта, когда они вышли.
— А разве они не выглядят такими? — переспросила захваченная врасплох Джули. Ей никогда не приходило в голову, что волосы Гизелы могут быть крашеными.
— Обычно такие серебристые волосы бывают только у маленьких детей или у скандинавок, — задумчиво ответила Шарлотта. — Но если они искусственные, ты не могла бы не заметить темнеющих корней. К тому же такое первоклассное обесцвечивание мог обеспечить только профессионал высокого класса.
— Не знаю, как насчет ее волос, но ее поведение кажется мне довольно естественным, — вставила миссис Тьернан. — Интересно, почему Саймон так не доверяет ей?
Вскоре вернулись Гизела с Саймоном, и та, обращаясь к Джули, сказала:
— Думаю, нам не следует больше злоупотреблять вашим гостеприимством, миссис Тьернан. К счастью, в моем отеле есть свободные номера, и даже комната рядом не занята. Поэтому Джули может вернуться в отель со мной.
Подобное развитие событий Джули не предвидела и очень растерялась, когда услышала предложение мачехи. Миссис Тьернан тоже выглядела ошеломленной.
— О, но нам нравится, что Джули живет с нами, — начала она. — Хотя, конечно, если вы… — Энн замолчала и взглянула на сына.
В первый раз с тех пор как он вошел в столовую, Саймон посмотрел прямо на Джули.
— Ты, естественно, предпочтешь быть сейчас с Гизелой, — отрывисто сказал он. — Сегодня мне не нужно больше на фабрику. Когда ты упакуешь вещи и будешь готова, я отвезу вас обеих в отель.
И вот вместо того, чтобы ночевать в коттедже вместе с Сэром Арчибальдом, Джули вынуждена была отправиться в отель «Калипсо-Риф». Расставшись с Гизелой после обеда, Джули отправилась к себе в номер. Спать не хотелось, да и трудно было заснуть в такое время, когда многие гости отеля совсем не торопились отправиться в постель. Танцевальная музыка, веселый смех, постоянные шаги по коридору, скрип открывающихся и закрывающихся дверей… все затихло только в два часа ночи.
Но и тогда сон не шел к Джули. Выскользнув на достаточно большой балкон, где стояли два тростниковых кресла и кофейный столик со стеклянной крышкой, Джули с наслаждением вдохнула ночной воздух.
Раньше Саймон как-то сказал ей: «Не глупи, Джули. Если бы я не думал, что ты придешься здесь ко двору, я не привез бы тебя сюда. Ты должна пожить несколько недель у нас. Оставь всю эту чушь о гостиницах». И теперь по глупости она оказалась в этом отвратительном отеле, а он просто умыл руки. А вдруг она никогда больше не увидит его? В этот вечер ей с большим трудом удалось наконец-то заснуть.
На следующее утро за завтраком Гизела заявила, что должна встретиться с адвокатом, чтобы посоветоваться с ним по поводу продажи Солитэра, и предложила Джули отправиться на пляж, расположенный недалеко от отеля, что та и сделала.
Все последующие три дня Джули тоже была на пляже одна, а у Гизелы, занятой какими-то проблемами, не оставалось времени на общение с ней. В тот день, когда девушка в очередной раз предавалась мечтам на пляже, а Гизела в это время делала прическу в парикмахерской, к Джули
